е 
ненормального, отклоняющегося, девиантного) может быть определено как сознание, 
включающее в себя цели, мотивы, ориентации, установки, направленные на 
осуществление структурной, функциональной, институциональной, нормативной 
трансформации какого-либо объекта с целью его модернизации или полной замены. 
   Инновационное сознание характеризуется следующими параметрами: а) 
преобладанием направленности сознания (психологической установки) на 
инновационную, а не стандартную деятельность; б) наличием внутренней, 
субъективной шкалы инновативности, которая в большей или меньшей степени 
отражала бы реально существующие и прогнозируемые соотношения старого и нового; 
в) фиксируемыми инновационными потребностями; г) наличием устойчивой (но не 
чрезмерной) мотивации; д) широкими инновационными замыслами. Инновационное 
сознание выступает регулятором инновационного поведения. При этом между типами 
инновационного поведения (активного, нейтрального, отвергающего), как 
конкретных людей, так и социальных групп, и типами соответствующего 
инновационного сознания прямая корреляция может отсутствовать. Конфликтное 
“столкновение” инновационных замыслов и несовпадающего с ними 
контринновационного поведения происходит, в частности, из-за противоречий 
интересов инноватора и интересов той или иной социальной группы, которую он 
считал для себя референтной группой, или которая была для него реальной 
ингруппой. 
   В психологии инновативности отмечается следующая зависимость: у более 
опытных работников ориентация на новое ниже, чем у менее опытных (проблема 
“предпочтительности” дилетанта). Известный немецкий философ, историк, социолог 
Макс Вебер (1864-1920) отмечал, что идея дилетанта с научной точки зрения может 
иметь такое же значение, как и открытие специалиста. Согласно «алгоритму 
креативности» механизм зарождения гениальной и самой банальной идеи один и тот 
же – это механизм «проб и ошибок».  Видимо, мастерство инноватора должно 
включать в себя и способность к так называемому синектическому “остранению” 
(взгляд на вещь как “странность”), т.е. умение увидеть в привычном, обыденном 
нечто нестандартное, “странное”. Или, наоборот, умение “превратить” самую 
неожиданную фантазию (бредовую идею) в нечто очевидное, само собой разумеющееся,
 а в иных ситуациях и умение “прикинуться невеждой” перед другими и, что 
особенно интересно, перед самим собой. 
   Однако не следует забывать, что творческое озарение и кропотливый 
многодневный, а иногда и многолетний труд, как правило, идут рядом друг с 
другом, рука об руку. Вместе с тем, известно, что всякая подлинно творческая 
работа настоящего созидателя довольно часто сопровождается определенными 
сомнениями и даже, можно сказать, риском: придет вдохновение (которое, по 
словам Поэта, «не продается») или не придет? А «низкая» реальность такова, что 
можно всю жизнь быть хорошим ученым, актером или инженером и не сделать ни 
одного значимого открытия, не сыграть ни одной выдающейся роли, не создать 
интересного технического изобретения, но при этом испытывать не менее реальное 
искреннее морально-психологическое удовлетворение от своей деятельности.  
   Инновационная готовность сознания во многом зависит от того, какие 
эмоциональные и мотивационные состояния та или иная проблемная ситуация 
вызывает у человека. Эти состояния (активизм, индифферентность, страх) 
безусловно оказывают влияние на результативность и эффективность инновации. 
Известно, что повышение мотивации (как и ситуация избыточного психологического 
комфорта) приводит к повышению инновативной активности лишь до какого-то 
предела. Это наблюдение используют для обоснования недетерминистского характера 
инновативности. Здесь можно вспомнить известные пушкинские строки: «Не 
продается вдохновенье, но можно рукопись продать». Как заметил известный 
французский писатель Андре Жид (1869-1951), «чтобы иметь возможность свободно 
мыслить, надо иметь гарантию, что написанное не будет иметь последствий. Только 
после трапезы на сцену вызывают художника. Его функция – не насыщать, но 
опьянять». 
   Таким образом, инновативность предполагает наличие некоторой 
«институциональной терпимости» в обществе и подчас сопровождается своеобразным 
эффектом «результативной избыточности» (пресыщенности, ненужности, ненаказуемой 
внесистемности, и даже «юродивости»), который в итоге должен быть снят.
   Инновационная культура личности во многом зависит и от уровня развития ее 
творческих способностей. Здесь нужно отметить, что существуют, как минимум, три 
основных подхода к проблеме творческих способностей:
   Первый подход. В рамках этого подхода считается, что как таковых творческих 
способностей нет. Но в качестве необходимого (но недостаточного) условия 
творческой активности личности выступает интеллектуальная одарённость. Главную 
роль в детерминации творческой активности играют мотивы, ценности, личностные 
черты.
   Второй подход. Творческая способность (креативность) является 
самостоятельным фактором, независимым от интеллекта. В более “мягком” варианте 
эта теория гласит, что между уровнем интеллекта и уровнем креативности 
(инновативности) есть незначительная корреляция.
   Третий подход. Высокий уровень развития интеллекта предполагает высокий 
уровень творческих способностей и наоборот. Творческого процесса как 
специфической формы психической активности нет.
   Некоторые исследователи сводят проблему человеческих способностей к проблеме 
творческой личности: не существует особых творческих способностей, а есть 
личности, обладающие определённой мотивацией и психическими чертами.
   Общепризнанно, что творчество есть выход за пределы заданного. Но это лишь 
негативное определение творчества, тогда как первое, что бросается в глаза – 
это сходство в поведении творческой личности и че