вилась возможность самой выбирать уроки из 
расписания, так что отныне я не обязана была ходить к учителям, которые, как 
мне уже было понятно, скорее мешали моей учёбе, чем помогали ей. 
     А потом мне исполнилось шестнадцать лет и начался мой последний (так, во 
всяком случае, я думала) школьный год. 
     У меня неожиданно отняли право не делать ненужные домашние задания 
(поскольку я и без того прекрасно знала материал). Теперь нужно было выполнять 
всё. 
     Быть просто отличницей уже стало мало — мне пришлось все время доказывать, 
что я хорошо соображаю. Я начала сомневаться в своих умственных способностях и 
самой себе. В тот же год у меня начались первые половые отношения с человеком 
на семь лет старше меня. 
     Благодаря ему я вновь почувствовала себя значимой и любимой, но у того 
парня были очень сложные отношения в семье, детство его прошло под гнётом 
сексуальных и физических издевательств, пьянства и прочих подобных несчастий. 
Иными словами, наши отношения тоже были очень сложными. 
     В конце концов, я порвала с ним — это причинило мне много боли, а затем 
наступило полное одиночество... 
     Школьные уроки не приносили ничего, кроме раздражения, а вдобавок 
разладились мои отношения с немногими друзьями, которых мне удалось найти, 
когда я пыталась хоть как-то оживить свою жизнь. 
     Мама, за которой я всегда была как за каменной стеной, в ту пору впервые 
после развода серьёзно увлеклась другим мужчиной, и потому её поведение тоже 
изменилось. 
     У меня пропал аппетит, я очень похудела, и от этого на душе стало ещё 
хуже: я казалась себе уродиной, изгоем, полной дурой, лентяйкой и никчёмой. 
     Больше того, мне было стыдно, что люди, которых я люблю, видят меня в 
таком угнетенном, ужасном состоянии. 
     Что же помогло мне прийти в себя, что позволило описывать сейчас все это, 
почти не роняя слёз? Любовь! Я на несколько дней приехала к папе, и его отец, 
мой дедушка впервые сказал мне, что очень меня любит. 
     Потом я немного погостила у тёти. Бабушка с дедушкой (мамины родители), 
которые живут за городом, тоже приехали повидаться со мной. Сестрёнка то и дело 
обнимала меня, а мама всё бросила и занималась только мной, лишь бы я вернулась 
к норме. 
     Я ходила к врачу, но он ничего не мог поделать и сразу признался в этом. Я 
побывала у травника, она прописала мне кое-какие травы — и они очень помогли, 
как, впрочем, и электромагнитная терапия. 
     Наконец, однажды мне приснился гномик. Он принес приятную весть, которая 
до сих пор эхом раздается в моей голове, Он сказал: «Минувшее поколение должно 
было изменить себя. Вы (Дети Индиго) — уже другие. Вам суждено изменить мир». 
     Когда я услышала, что дело не во мне, а в окружающем мире, мне сразу 
полегчало. Я нравлюсь сама себе, но в этом мире мне нравится далеко не всё. Я в 
порядке. Я — это я. Я могу что-то изменить и непременно это сделаю. А тогда и 
весь мир изменится. 
     Сегодня многих детей обвиняют в том, будто они считают, что весь мир 
крутится только вокруг них. А я надеюсь, что в один прекрасный день так и 
будет!» 
Я знаю, что я — Индиго! 
     Пэтти Доу 
     «Я только что дочитала вашу книгу о Детях Индиго. Мне шестнадцать лет, и 
мне кажется, я тоже Индиго. 
     Скажем так: я знаю, что я Индиго, просто привыкла высказываться так, чтобы 
мои слова не звучали эгоцентрично и не вызывали отрицательного отклика. 
     Теперь, когда это оговорено, я хочу поблагодарить вас за книгу и 
поделиться некоторыми своими соображениями. 
     Книга мне очень понравилась: она стала не только приятным подтверждением 
моих мыслей, но и во многих отношениях просто открыла мне глаза. 
     Особое удовольствие я получила от истории Кендис Крилмен. Лоди, у которых 
её успехи в учебе вызывали зависть и злость, — все это я испытала и на своей 
шкуре. 
     Единственным, что было мне не знакомо, стали переживания Индиго, связанные 
со здоровьем, особенно проблемы СНВ и СНВГ. 
     Мне очень повезло: у меня замечательные, терпимые родители. Они вырастили 
меня так, что я имела полную свободу самопостижения и изучения окружающего мира.
 
     Духовные стороны жизни, о которых вы говорите в своей книге, в нашем доме 
— норма. 
     Я не перестаю благодарить судьбу за то, что выросла в семье, где 
перерождения и карма — едва ли не основы мировосприятия. 
     Я уверена, что именно поэтому мне не довелось сталкиваться с горькими 
разочарованиями и непониманием окружающих. 
     Мы всей семьей уже много лет пытаемся бороться с почти непрошибаемой 
системой образования. В начальных классах мне очень повезло с чуткими 
преподавателями, но затем, начиная с шестого класса, всё пошло иначе. 
     Я не раз видела, как многие из моих одарённых сверстников впадали в 
отчаяние и просто бросали школу. И с каждым таким случаем моя решимость что-то 
изменить становилась всё тверже. 
     И через год, когда я закончу школу, мне будет приятно уходить с мыслью, 
что, по крайней мере, в моей школе подросткам вроде меня станет хоть немного 
легче получать надлежащее образование. 
     Последнее, о чем я хотела бы сказать, — это чувство изолированности, 
которое испытывают многие Индиго. Я всегда понимала, что непохожа на других. 
     Я не просто Индиго: моя мама — владелица магазина здоровой пищи в 
небольшом городке, где многие до сих пор с подозрением относятся