днако, внимание и ещё на кое-что: дети искренне благодарны 
родителям и учителям, когда те прилагают все старания, чтобы найти с Детьми 
Индиго общий язык. Разумеется, с той же откровенностью дети высказываются и о 
том, что им не по душе. 
     Самое последнее письмо в этой главе прислал взрослый Индиго, пожелавший 
поделиться с нами историей своей жизни и объяснить, что значит подвергать всё 
сомнению. Он рассказывает о том, как протекало его развитие и какие религиозные 
переживания он испытывал. 
     Помните, что мы говорили о духовности Индиго? Они любят бывать в церкви, 
но не потерпят ничего поверхностного! 
     Это маленькие шаманы, которые мгновенно подмечают, что пастырь порой знает 
меньше, чем сами Индиго (и это, увы, часто приводит к неприятностям). 
     Нам хочется поблагодарить всех авторов этих писем за их смелость. Кроме 
того, мы выражаем искреннее восхищение их жизнью и хотим сказать им: мы 
убеждены, что вы — невероятно ценные для всего человечества люди! 
     То, о чём вы рассказываете, имеет огромное значение для всех нас, 
независимо от нашего возраста. 
     Повторим уже сказанные нами слова: эти молодые люди могут очень многому 
нас научить. Надеемся, вы «вслушаетесь» в их слова, читая эти откровенные 
рассказы. 
Авторам «Детей Индиго» 
     Лиза Уоллис 
     «Хотя я ещё не дочитала до конца даже первую главу вашей книги, мне уже 
хочется вам написать. Мне шестнадцать лет, и я точно знаю, что я — одна из тех, 
о ком вы говорите. Мне рассказывали, что я с раннего детства начала 
расспрашивать, откуда мы пришли. 
     Я задавала маме вопросы, которые ей никогда и в голову не приходили. 
Долгое время я чувствовала себя очень одинокой — несмотря на то, что у меня 
всегда было много друзей и близких людей. Часто возникало такое чувство, что я 
способна на что-то большее, чем все остальные. 
     Много-много раз я вела себя намного «взрослее», чем мои сверстники. Уже к 
подростковому возрасту я самостоятельно разобралась в том, как устроен мир и я 
сама, хотя мои родители до сих пор бьются над некоторыми из этих вопросов. 
     Всю свою жизнь я чувствовала себя какой-то неполной и ужасно одинокой. Как 
ни странно, так было вплоть до минувшей недели, когда я наконец-то ясно 
осознала собственное восприятие духовных вопросов и свою «другую половину». 
     Простите, если я пишу сбивчиво, но я, так сказать, кое-что «придерживаю» и 
говорю не всё. 
     В разговоре с одним из моих лучших друзей — хотя он мне не просто друг, а 
нечто большее (не в сексуальном смысле, в духовном!) — мы оба выяснили, что 
чувствуем практически одно и то же. 
     Мы оба ощущаем, что воспринимаем мир глубже, чем остальные ребята, и 
достигли такого уровня внутренней гармонии, какого многим просто не суждено 
достичь. И мы оба думаем, что школа.., ну, не то чтобы нам там скучно, просто 
такое ощущение, что в этом нет смысла! 
     И ещё: мы оба чувствовали себя очень одинокими. 
     Во время того разговора мы поняли, что оба являемся древними душами и 
нынешнее воплощение на Земле для нас — последнее. Положив телефонную трубку, я 
поняла, что уже не одинока. 
     А когда я начала читать про других Индиго, у меня сразу  появилось чувство 
родства с ними. Как здорово было бы встретиться с ними со всеми! 
     Когда я читаю вашу книгу, у меня мурашки бегают по коже, мне просто 
плакать хочется. Мне так приятно знать, что где-то на свете есть и другие. 
     Хотя меня окружают чудесные, замечательные люди, я чувствовала себя 
совершенно изолированной от мира — конечно, пока не узнала своего друга 
«по-настоящему». Теперь я знаю, что мы с ним не одиноки. 
     Спасибо за вашу книгу!» 
Жизнь Индиго — глазами Индиго 
     Катарина Фридрих 
     «Я — Индиго «меж измерениями» из Австралии. Мне шестнадцать лет, и не так 
давно я вступила в период «кризиса среднего возраста» (так мама говорит). 
     Три месяца мама, которая больше десяти лет в одиночку растила меня и мою 
младшую сестрёнку, уже всерьёз подумывала, не отвести ли меня в поликлинику, 
чтобы мне прописали успокоительное: я кричала, истерически рыдала и умоляла её 
отпустить меня домой (иными словами, дать мне умереть — и вернуться к Духу). 
     Я искусала себе все руки, я в буквальном смысле рвала на себе волосы. 
Помню, как отчаянно я молила маму, чтобы она меня послушалась. Боже мой, 
подумать только! 
     Мама всегда относилась ко мне как к взрослой и представляла своим знакомым 
как равную себе. Она никогда не отказывалась меня выслушать, всегда чувствовала,
 если что-то было не так, и говорила со мной, пока я всё не рассказывала. 
Конечно, у неё сердце разрывалось, когда она столкнулась с подростком на грани 
безумия, умоляющим, чтобы его выслушали. 
     Когда она говорила: «Всё в порядке», я только начинала рыдать ещё сильнее, 
— я знала, что далеко не всё в порядке, и отчаянно хотела, чтобы хоть 
кто-нибудь мне помог. В общем, проблема была совсем не в том, что мама меня не 
хотела выслушать, — меня не слышали в школе. 
     Первые школьные годы были у меня чудесными. Чаще всего я вспоминаю о них, 
когда мечтаю над книгами о всяких и