ли вокруг света.  Лярский
стоял тут же и поглядывал на них свирепо.
     Невельской расспросил про  харчи и жилые  помещения,  потом  осматривал
работы.
     Пошли в казармы.  Лярский  уверял,  что за команду беспокоиться нечего;
будет сыта  и довольна. Но капитан знал, что овощей свежих уже и сейчас нет.
Пища  - вяленая,  сухая  и  соленая  рыба. Казарма  - гнилое, отвратительное
помещение.  Доктор,  показывавший   госпиталь,  сказал,  что  среди  местных
матросов  есть  больные  венерическими  болезнями,  а  среди  жителей  много
туберкулезных. Побывали в затоне  и на судах. Вся Охотская флотилия состояла
из "Иртыша",  маленького транспорта "Охотск"  и двух палубных ботов. Это был
весь русский военный флот на Тихом океане.
     Лярский  представил капитану штурмана Шарипова, маленького, невзрачного
человека, которого он намеревался назначить командиром "Байкала".
     - А как, Иван Васильевич, у вас дерево выдерживается?
     - Да выдерживаем как полагается.
     -  У  меня, знаете, треснул гафель на гроте, так  я прошу вас, пришлите
мне, пожалуйста.
     Лярский  удивился  в  душе, почему  это Невельской, который  уезжает  в
Петербург, заговорил про гафель, в то время как "Байкал" остается на зимовку
и никуда не пойдет.
     - Весной уж поставим новый гафель, Геннадий Иванович.
     - Да нет, я прошу вас завтра или послезавтра.
     122
     Лярский опять удивился. Он показал помещение, где сушится дерево.
     На обратном пути Лярский опять пустился в рассуждения, на этот раз  про
Российско-Американскую компанию.
     В Невельском видел он человека, близкого и губернатору и великому князю
Константину.  Он  стремился  воспользоваться  случаем и высказать  все  своп
соображения. Компанию он ненавидел.
     - Что мы собой представляем  и каковы силы и средства правительства  на
побережье  -  вы  сами  видели  теперь.  Я  день  и  ночь  тружусь,  но  мы,
правительственные чиновники,  ограничены в средствах. Да и дела  Компании из
рук вон плохи... Страшно вымолвить, но недалеко то время. Геннадий Иванович,
когда   Российско-Американская    компания   фактически    перестанет   быть
собственником своих владений. В ее  распоряжении шесть - восемь судов, тогда
как к нашим островам и к берегам Аляски уже теперь  подходят многие десятки,
а может быть, и сотни - почем мы знаем - американских, английских, немецких,
французских судов,  бьют  котиков беспощадно,  ни с чем не считаясь, сгоняют
наши торговые одиночки, грозят разгромить фактории. А ну, скажите  мне, есть
у Компании  сила справиться со всем этим? Клянусь честью, Геннадий Иванович,
если об этом не подумают в Петербурге, дело будет плохо... А ведь есть верфи
в  Ново-Архангельске,  есть  порядочные люди, которые  прилагают неимоверные
усилия  и  даже  два  парохода  построили  сами. Один пароход  с  английской
машиной,  а  для  другого  машину  сделали  сами  целиком...  А из  Штатов,-
продолжал  начальник порта, останавливаясь посреди улицы,-  американцы,  как
может сказать каждый, кто встречался с  ними, не признают в Восточном океане
ни  за  кем  никаких  прав,   несмотря  на  строжайшие   запреты  своего  же
собственного правительства. А Компания? Вы думаете, это их беспокоит?  Никак
нет. Там разваливают все...
     - Но ведь у Компания  есть школы, больницы,  церкви, верфи! -  возразил
Невельской.
     - Что толку! Вон,  говорят, преосвященный Иннокентий хочет оттуда уйти.
Конечно, мы первые построили пароход па Великом  океане, но построили один -
строй другой. Они живут, как старосветские помещики, а тут не Диканька и  по
Миргород,  когда  вокруг ходят  такие ухари и пираты. Акционеры и правление,
сидя в Петербурге, думают, что  тут можно обосноваться, как где-нибудь среди
вотяков. Вот Компания
     123
     уже потеряла свои фактории на  Гаваях и  в  Калифорнии. Они думают, что
это как к чукчам - послать в Калифорнию чиновника раз в год, и все. Нет, тут
не чукчи,  тут  со всех сторон  идут  американцы, народ  бывалый, никого  не
признающий,  которому  застрелить любого человека  - раз плюнуть,  у которых
всегда пистолет  за  поясом  и нож с собой и  на которого  жаловаться  можно
только в Вашингтон, да и то без  толку, так как его и не поймаешь без флота.
Еще слава богу,  что иностранцы побаиваются имени русского,  а то бы они  уж
могли тут все давно разнести. А что мы  можем им противопоставить? Камчатку?
Или  Охотск?  Я вам скажу, выработался особый тип компанейского питомца. Ото
народ,  который едет  сюда сорвать, нажиться тут, а  совсем не думает делать
капитальные  затраты, положить  труд  свой,  потерпеть,  пострадать.  Вот  и
сложился  особый  тип  колониальных  служащих.  Для  них  главное  -  личное
благополучие, карьера. Они  надеются  во всем  на  Компанию...-  Тут Лярский
опять  выругал  Завойко,  потом  сказал,  что  нынешний  управитель  колонии
Тебеньков -  пустое  место,  ничто,  а Розенберг, его  помощник,-  настоящий
прохвост,  который продовольствие, предназначенное