ливать из пустого в порожнее...
     Невельской в  отчаянии  схватился  за голову. Он не сдержался и выложил
все про Камчатку:  что  не  согласен с  планом  Муравьева,  а Литке напрасно
поддерживает  ошибки Николая Николаевича и космополитические взгляды  Берга,
хотя и говорит, что желал бы.,.
     -  Он  желал  бы, и Николай  Николаевич желал бы... Все желают! Да  что
значит "желал бы"? "Желал" или "не желал"? Если нет, так нет! А если да, так
борись и бейся насмерть! Неужели, Миша, мне, как советует дядюшка Куприянов,
придется за всех крест нести?
     Видя испуг в  Мишиных  глазах, Геннадий Иванович стал уверять, что  сам
искренне любит Николая Николаевича...
     - Не сочти за подлость с моей стороны  эти слова. Я не пожалею жизни за
него, но желаю, чтобы он имя свое навеки вписал в историю...
     Невельской,  казалось,  чуть  не  плакал  от горечи и досады, руки его,
судорожно схватывая  воздух, тянулись к  собеседнику, то  он бил  кулаком по
столу,  как бы копируя дядюшку Куприянова, то хватал  Мишу за пуговицы;  шея
его удлинилась, глаза горели фанатически.
     Миша отчасти  был удручен,  но не  совсем  понимал, как  можно написать
статью,  резко  критиковавшую  деятельность общества,  и  не  соглашаться  с
мерами,  которые желал принять  граф, чтобы  очистить атмосферу...  Но  Мише
нравилось, как Невельской смело судит,  как опровергает  мнения, невзирая на
лица. Миша желал бы учиться у него, брать с него пример, а пока старался все
запомнить, чтобы потом рассказывать, когда это перестанет быть тайной.
     Капитан вдруг умолк,  потом обернулся и  крикнул человека. Тот пошел  в
другую комнату номера со свечами.
     -  Пора, брат,  на бал к графу...  Сейчас переоденусь и поедем скорей,-
сказал Невельской.- Мы, верно, и так опоздали, заговорившись.
     Вскоре  оба  офицера  спустились  по  лестнице,  извозчик  уже  ждал  у
подъезда.  Покатили  по площади мимо  Исаакия,  огромные  гранитные  колонны
которого слабо  светились, отражая  ночные  огни. Миша сказал, что через два
дня бал у дяди Мордвинова, будут прелестные девицы, дядя прислал приглашение
Геннадию Ивановичу...

Глава 40. МЛАДШИЙ СЫН ЦАРЯ


     - Здравствуйте,  витязь наш отважный,  удалой добрый молодец,  богатырь
наш, свет Геннадий Иванович, сила  ваша  молодецкая да удаль русская  чудеса
сотворили!
     Такими  шутливыми словами встретил Невельского великий князь Константин
Николаевич -  рослый, белокурый юноша,  с  выхоленным белым лицом, румяным и
здоровым, что называется, кровь с молоком.
     Константин  обнял  Невельского, почтительно,  но ласково поздоровался с
Федором Петровичем.
     Несмотря  на  форму  и безукоризненную выправку,  в нем было  что-то от
капризного большого ребенка...
     Константин едва мог дождаться  утра, так желал он видеть  Невельского и
услышать  все новости из  его уст. Он вставал  рано, как и отец: в  половине
восьмого начинались занятия. Вчера, возвратившись в свой Мраморный дворец из
Кронштадта  после  поездки по  ледяной  пустыне моря  и  узнавши  о прибытии
Невельского, он едва  сдержался,  чтобы тут же ночью  не  послать за  ним  в
гостиницу "Бокэн" карету.
     В кабинете князя горели свечи.
     Сразу  пошел горячий разговор о деле. Невельской быстро разложил карты,
а также целый альбом рисунков.
     Константин  расспрашивал  обо  всем  со  знанием  дела,  с  живостью  и
нетерпением, часто перебивая Невельского. Копии этих карт он видел прежде, а
некоторые из них велел переснять для себя.
     Невельской стал  последовательно и сжато излагать весь ход описи. Когда
речь зашла о самом  устье, а потом о походе  вверх по реке, Константин  стал
серьезен, голубые глаза его кидали то на карту, то  на капитана  по-отцовски
косые и раздраженно-властные взоры.
     Невельской уже знал, в чем тут дело, Литке предупредил его.
     - А что же это ?- небрежно спросил Константин, показывая на полуостров,
названный его именем, и как бы не замечая надписи.
     - Как я уже докладывал вашему высочеству в рапорте из Аяна, это главный
и важнейший пункт, который предостав-
     347
     ляет  нам  возможность  господствовать  на  устье,  поставив  крепость,
главные  укрепления которой  можно  расположить именно на  этом полуострове.
Форты будут  находиться на  обоих берегах, и  крепость станет подобна нашему
неприступному  Кронштадту.   Ее  орудия   смогут  простреливать  всю   реку.
Полуостров  господствует  на  устьях, а устья - ключ ко  всему краю.  Только
установив на полуострове вашего высочества сильные батареи, мы откроем Тихий
океан для  России: у нас будет второе окно в мир, отсюда наши суда пойдут во
все страны и на  все  моря,  отсюда откроем  мы  гавани, расположенные южнее
устья, теплые и незамерзающие, о которых я непрестанно  слышал от гиляков...
Эти  гавани  пока не заняты никем,  обо всем  этом имею смелость представить
вашему  высочеству особую  записку. Амур  будет  нашим  внутренним скрытым и
недоступным  для  врагов  путем...  А  этот  полуостров  - ключ  ко  всему и
важнейший стратегический пункт.  Поэтому, ваше высочество, я дерзнул назвать
этот полуостров вашим именем, с которым для нас, моряков, связана надежда на
светлое будущее русского флота.
     Константин  вспыхнул. Счастливый  румянец еще сильнее  пробился  на его
щеках. Несмотря  на все объяснения в рапорте Невельского  и  мягкие уверения
Литке,  ем