со  дня на день ждал ответа, и решил, что, если завтра
письма не будет, все  равно объяснится. Завтра в доме  генерал-губернатора -
бал, последний бал  перед отъездом на океан. Капитан за последние дни не мог
ни спать, ни работать как следует...
     Внизу под берегом  стояли  илимки и ангарки - большие крытые  лодки, на
которых  совершаются  все  великие путешествия по Сибири людьми,  совершенно
неизвестными, плавающими по рекам до океана, а  также вдоль берегов Сибири и
на морские  острова.  Имен этих  мореплавателей никто  не  знает и никто  не
представляет даже, сколь труден тысячеверстный путь  вниз и вверх  по реке,-
недаром  изобретены  народом  эти  удобные  лодки со своеобразными каютами и
высокими  бортами. Лодки вытащены перед ледоходом на берег и теперь занесены
снегом, снаружи остались  лишь их мачты да острые носы.  Кое-где целые баржи
торчали из сугробов.
     Заскрипели полозья;  мимо капитана  ехал  какой-то сибиряк с  ружьем  в
санях, с длечами, заросшими  толстыми,  белыми  прядями инея.  Он поклонился
капитану,  снял  шапку, да так и  не надевал ее, проезжая по  направлению  к
ограде губернаторского  сада, за которой виднелись раскидистые голоствольные
деревья, тоже в снегу  и  в инее. Окна нижнего этажа дворца обмерзли сегодня
дослепу. У форточек настыл лед и навис иней, похожий на связки толстой белой
бечевы или на клубки белой шерсти.
     Часовой в длинной  мохнатой шубе, с огромным выбеленным лбом и  с такой
же грудью постукивал  нога об  ногу  в окаменевших  валенках около полосатой
будки. У входа во дворец стояли двое часовых с ружьями. На  их шинелях белый
иней в виде пелерин,  а кокарды похожи на круглые куски льда.  Сегодня здесь
сменялись караульные через каждые четверть часа, но чтобы вид был у дворца -
шуб не надевали.
     Капитан прошел  в  город, вышел  опять на берег реки,  посмотрел  в  ту
сторону,  где  за  горами был  Байкал.  Так  ему  и  не удалось съездить  на
священное сибирское озеро, которое  тут все звали морем. Само слово "Байкал"
стало ему давно родным и близким.
     Невельской вернулся поздно. Огромный дворец казался пустым. Слабые огни
горят лишь в некоторых комнатах. При их
     270
     свете  едва можно  различить  мебель, портреты. На высокие  окна падают
тени лиственниц.
     В эту пору не  спит только один  Николай  Николаевич да его адъютанты и
охрана.
     Невельскому нравился этот дом, он казался ему последним замком на самом
крайнем Востоке.
     С юных лет  он  зачитывался морскими романами, потом Вальтером Скоттом.
Не  начитайся  он про пиратов,  о том, как  вздергивали их на  мачтах,  быть
может,  не  явился бы в нем  интерес  и к дальним  морским  путешествиям и к
открытиям.  Может быть,  точно так  же  рассуждал  бы  и он, как  и многие в
Петербурге,  что, мол,  меня  никакой Амур не касается,  зачем же  лезть  на
рожон.
     А еще раньше любил он читать о замках, о рыцарях, о битвах во рвах, и у
подъемных  мостов, и  на стенах  замков и воображал себя рыцарем, у которого
свой замок и все готово к отражению врага,  всюду охрана и часовые следят за
подъездами.
     В  юности Геннадий  бывал в Дерпте. В те времена еще не было Пулковской
обсерватории и  морских кадетов посылали проводить  занятия по  астрономии в
Дерпт, где начал свою деятельность Василий  Яковлевич Струве. Там, на холме,
рядом  с  обсерваторией,  устроен  сарай с продольными  щелями  в  крыше для
наводки  инструментов,  стоявших  на  каменных тумбах; тут-то  п  занимались
кадеты.
     В те годы Геннадий впервые увидел развалины настоящих рыцарских замков.
Потом он бывал во Франции, Швеции, Германии, Англии, в сохранившихся замках,
на приемах, вместе с Константином.
     Дом губернатора, особенно  ночью, когда  вокруг тишина,  представляется
ему настоящим замком. Эти толстые стены, своды, арки, лестницы, тайные ходы,
охрана... Роскошные залы наверху...
     Подземный ход ведет под целым кварталом, не в крепость,  правда, а лишь
в канцелярию.  Есть и другой ход -  к Ангаре. Позади  дома - толстая  стена,
разделяющая  сад  и двор. Оказывается, внутри стены - ход, обширный коридор,
ведущий  туда, где  ночует  караульный  взвод  одного  из  лучших  сибирских
батальонов, прозванного  в  Иркутске  муравьевской  гвардией. И это на самом
деле гвардия - по  росту,  по выправке, дисциплине. Капитану казалось, что в
Муравьеве есть романтический дух.
     271
     И весь дворец, уж в самом  деле  как замок, обнесен стеной, низковатой,
конечно. Только на  Ангару открыт; к набережной не стена, а изящная чугунная
ограда на каменном цоколе.
     А вокруг деревянный Иркутск, а дальше  хребты, Байкал, леса,  Монголия,
пустыни. Из глубины тех стран, из Китая, из-за великой стены сюда, во дворец
Николая  Николаевича,  приезжают  гонцы  с дипломатической  почтой, верховые
китайцы и монголы.
     У Невельского  было одно важное, как ему казалось, дело. Он попросил  у
адъютанта узнать, можно ли к Николаю Николаевичу.
     Офицер вскоре вернулся и сказал, что Муравьев ждет.
     - Николай Николаевич, простите  меня,  но я хочу вторично обратиться  к
вам. Когда я приехал в Иркутск, то вы отбили у меня