| |
Фудзи. Судна Путятина в море нет, оно
исчезло, и нигде не видно его мачт. Корабль в Хэда не пришел, и на берегах
моря Хэда все наблюдают, желая его увидеть. Эгава поднялся.
Потерять такое судно — это потерять для Японии величайшее сокровище.
Хотя «Диана» не пароход, но для Эгава это значения не имеет. Он знает, что
основное устройство парусных и паровых судов у американцев и европейцев
одинаково. Потом они на парусное судно ставят машину, и получается
пароход, который может ходить и под парусами, и при помощи винта.
Главное — корпус судна. Пока что японцы совершенно не знали устройства
европейских кораблей. Попытки были сделаны в Урага, когда там стояли
американцы. Эгава побывал на кораблях Перри, срисовывая все, что возможно.
Японцы облазили все пароходы внутри и снаружи. Впоследствии в Урага было
построено судно «Хоо-мару»*, но оно получилось наполовину европейским, а
наполовину все-таки японским. Старые мастера с верфей все делают
по-своему. У Эгава не было главного — чертежей, когда они начинали
работать, а это важнее всего. Оказывается, что недостаточно снять и
срисовать все с парохода Перри. Да и ведь всем известно, какая Перри злая
собака, как ему вздумается, так он и поступал с японцами. Он так и не дал
чертежей. А после первой неудачи Эгава заложил еще одно судно. Путятин
обещал при ремонте фрегата объяснить японским инженерам устройство своего
корабля и оставить им чертеж. Как же быть? Ведь второе судно уже начато
нами в Урага.
_______________
* «Хоо-мару» — «Волшебная птица».
— В море Хэда и до самого подножия Фудзиямы не видно иностранного
корабля! — сказал Эгава.
Кавадзи знал, что этот человек — огонь. У него острый и смелый ум.
Самым знатным вельможам он смело говорит то, что думает. Он давно
утверждает, что надо открывать страну и перенимать все, что можно, от
европейцев, что надо японцев посылать учиться в Америку и Европу. У него в
Нираяма, в вотчине, науками занимаются успешней, чем в государственном
Управлении Наук у Хаяси в Эдо.
— Путятин погиб? — спросил Тсутсуй.
— Нет. Путятин очень опытный моряк и не может так просто погибнуть со
своей командой.
— Да, Мурагаки обращался к гадальщику, и тот объявил, что Путятин
совершит в истории Японии знаменитые действия, — сказал Тсутсуй.
«Что же придумал Путятин и где он, этот морской дракон?» — подумал
Кавадзи.
Эгава Тародзаэмон быстро собрался. Он надел свою коническую шапку из
осоки. За поясом у него обе сабли на месте. Он вышел из храма и за
воротами сел на коня и в сопровождении двух самураев, пренебрегая своим
высоким положением, поскакал туда, где, по предсказанию гадальщика,
происходили важные события в современной истории Японии.
Глава 19
ЧЕРНЫЕ ПЕСКИ
«Не шутка временный наш руль! — думал Леша Сибирцев. — Как потесь* на
волжской барке».
_______________
* Старинное название руля на речных судах.
Второго января обошли крайний мыс полуострова Идзу. На западе —
Приамурье, начало родной земли. Казалось, далеко ли пройти еще одно море,
но за морем ведь опять земли Японии. Кидали лот, но дна не находили.
Вот тебе и Новый год! Японцы все удивлялись, что мы тянем, не идем из
Симода. Праздновали Рождество, потом Новый год встречали, славно и
дружественно, все вместе. Впрочем, Новый год встречали офицеры. А матросы
спали или служили, как всегда, и только утром молились торжественней
обычного да получили по лишней чарке. А сегодня, второго января, чуть свет
ушли.
— Идем мористей! — сдавая вахту, сказал лейтенант Сибирцев с таким
видом, словно, подняв забрало, мчался на врага.
Джонка весь день держалась в двух кабельтовых. На фоне синего моря
белый парус был выгнут над ней почти как шатер. Утром ветер разыгрался,
парус вырвало, и джонку унесло. На ней лейтенант Энквист, мичман Михайлов,
двадцать матросов и японцы.
На корабле все притихли, только непрерывно, как паровые машины,
стучат три помпы, откачивая воду из трюма. Шумит — и, кажется, все сильней
шумит — океан.
Адмирал, капитан и старший офицер наверху. Алексей Николаевич
спустился в трюм, измерил уровень воды. Двойные пластыри из смоленой
парусины с прокладкой на вдернутых тросах, обхватывающих концами весь
корабль, пока держали. Но ветер усиливался, и волны все сильней ударяли в
обшивку. Корабль вздрагивает, словно пугается, как живое существо.
Ветер от зюйда, очень теплый. Алексей Николаевич отлично знает
теперь, что течение здесь от зюйда. Поэтому так тепло на полуострове Идзу.
Горы и долины овеяны дыханием южных морей. Тысячелетиями сюда, в залив
Суруга, с теплыми водами приносило семена тропических деревьев. В шторм
забрасывало их на линию берега, прорастая, они пускали корни в почву
|
|
