ось печенье из водорослей, похожее на тонкие  малахитовые
плитки.
     — По сведениям, доставленным  адмиралу  японскими  уполномоченными, —
стал  объяснять  Алексей  Николаевич, —   на   противоположном   побережье
полуострова есть пригодная для стоянки кораблей глубокая бухта, в  которой
возможно провести ремонт. На окрестных горах корабельные леса.
     Полицейский офицер затряс головой от изумления.
     — Да... да... да... — приговаривал купец, вслушиваясь в перевод.
     Потом Алексей говорил, что уезжать ему отсюда не  хочется,  он  очень
благодарен,  но  спешит.  Вместе  с  Шиллингом  и  японцами  прошлись   по
опустевшему курорту.
     — А что же, если тут бывали князья,  то,  верно,  и  с  женами,  и  с
дочками? — спросил Сибирцев.
     — Тут  было  раньше  очень  красиво, —  ответил  Хори, —  были  такие
красивые публичные дома, и  сюда  привозили  красивых  публичных...  ну...
барышень... они всегда были к услугам даймио и самураев.  Вот  посмотрите,
какой красивый магазин, где были эти красавицы.
     — А где же они теперь? — невольно спросил Сибирцев.
     — Теперь этого товара нет... И магазины закрыты, — хихикая,  повторил
свою шутку Татноскэ.
     — Но где же товар? — спросил захмелевший Алексей по-английски. — Они,
верно, где-то поблизости?
     Татноскэ смутился. Это  уже  была  государственная  тайна.  Рядом  за
горами шла главная дорога в Японии из  Эдо,  столицы  сиогуна,  в  Киото —
столицу императора. По этой  дороге,  которая  называется  Токайдо,  очень
красивые гостиницы на всех станциях, и кое-где есть образцовые и  опрятные
публичные дома, довольно дорогие. Дорога идет по  красивейшим  местам.  Но
все это не для иностранцев. И об этой дороге Татноскэ не  имеет  права  им
рассказывать. Туда и вывезли юных красавиц проституток, чтобы не оставлять
их без дела, а  хозяев  без  доходов.  Туда  же  уехали  все  гейши.  Одна
осталась, с которой вчера  познакомился  барон  Шиллинг,  но  она  уже  не
молодая. Хотя иностранцам запрещены сношения  с  японскими  женщинами,  но
исключения бывают. Водили  же  Головнина,  и  он  очень  доволен  остался.
Американцы соблазнили  симодских  девиц  шерстяными  отрезами,  а  полицию
подарками.
     — Иностранцу неудобно было предлагать такую немолодую женщину. Но она
хорошо играла и пела. Ро-эбису очень понравилось! — сказал Татноскэ своему
спутнику, полицейскому офицеру.
     — А что в  Симода? —  спросил  барон,  когда  закончилась  прекрасная
романтика и началась скука обратного плавания вдоль известного  побережья,
которое обоими офицерами нанесено на карту.
     — Все такая же суета. Хоронят  погибших.  Земля  каменистая,  глубоко
зарыть не могут, запах разлагающихся трупов стоит  на  улицах, —  мысленно
возвращаясь  к  ужасному  «противостоянию»  дипломатов,   сказал   Алексей
Николаевич. Всего несколько часов отдохнул он  среди  гостеприимных  людей
Атами.
     — А как тебе понравилось побережье?
     — Мы спешили вчера весь день так, что я почти ничего не видел.  Вчера
хотели идти при луне, но  выбились  из  сил  и  остановились  у  какого-то
рыбака. Общий вид — чудо. Чем-то напоминает побережье Кавказа, где  я  год
крейсировал на корвете.
     — Я никогда не был на Черном море.
     После  того  как,  сидя  в   ванной,   Алексей   увидел   хорошенькую
почтительную японку, какое ему дело  до  пейзажей!  Все  это  могло  иметь
значение, если бы воспринималось сквозь высокое и благородное чувство.
     — Растительность, кажется, похожа, — нехотя  добавил  он. —  Тут  нет
снеговых гор вдали, но побережье живописнее и живее.
     — Как подумаешь, сколько труда вложено здесь человеком, глядя на  эти
террасы с апельсиновыми рощами и рисовыми полями! А что же там?
     — Привозят товары из Турции. Режутся все друг с другом.  Говорят,  со
временем там будет рай земной.
     — Русскому народу опять придется всему обучать и создавать  заново, —
сказал барон. — А что же у нас на фрегате?
     — Идет своз  тяжестей.  Все  переборки  кают  сняты.  Орудия  все  на
берегу...  жаль...  Очень  скучно.   Вся   отрада,   если   выберешься   в
командировку. Но Япония надоедать начинает. Все одно и то же!  Из  столицы
прислали денег и две баржи с  рисом  для  населения.  Рабочих  пригнали  в
помощь пострадавшим для восстановления жилищ. А это оказались не  рабочие,
а какие-то подонки городские, гольтепа, продувные бестии. А губернатор  не
соглашается принять от нас помощь. И вот что получилось! По  ночам  японцы
казнят преступников... А сыты ли вы были в своем походе?
     — Да, я уже привык к японской кухне.
     — Рыба и раки. Я тоже люблю их кушанья. А жаль было уезжать из Атами.
Приедем ли мы еще когда-нибудь? Когда тут все будет в порядке?
     — Может быть, в будущем, когда Япония откроется и курорт Атами станет
знаменит на весь мир?
     — Невельс