|
нцам объяснили,
что в этом ящике находится письмо к их императору.
Резьбу, отделку, накладки из металла, кажется из золота, — все
заметил губернатор.
— Красивый ящик, и полировка очень роскошная! — произнес он.
Губернатор сказал, что пришлет на суда свежей провизии: мяса,
фруктов, овощей. В чем еще нуждаются корабли?
— Наши суда ни в чем не нуждаются! — заявил Бучанан, подымаясь. —
Эскадра пришла в Японию, обеспеченная всем необходимым на все время нашего
пребывания здесь.
Губернатор понял, что ему стараются показать, что нет необходимости
ни в каких других переговорах. Он стал прощаться.
Адамс попросил задержаться.
— При переговорах, — сказал флаг-капитан, — как и в бумагах,
адресованных коммодору, японские представители обязаны соблюдать те же
формы уважения, как и в отношении собственного императора, в противном
случае бумаги будут возвращены, а представители правительства удалены.
— А сколько долларов стоит такой ящик? — прощаясь на трапе, спросил у
Портмана переводчик.
— Вторая наша победа, господа, — сказал Перри, собрав своих
капитанов. — В стране, которая управляется посредством такого множества
церемоний, мы не можем поступать иначе. Вы обязаны требовать от них
соблюдения строжайшего этикета. При несоблюдении этого правила возвращайте
им бумаги.
Промеры залива продолжались, и день ото дня шлюпки заходили все
дальше. Молодые офицеры пребывали в состоянии крайнего возбуждения. Они
уже не раз повидали столицу издали. Гидрографические сведения хороши.
Глубина канала 35 — 43 фута. Один из офицеров подходил на шлюпке к
береговым укреплениям довольно близко. Вышли три японца, он навел на них
большую подзорную трубу, и те, как он уверял, струсили и обратились в
бегство, видимо решив, что на них наведено какое-то еще неведомое оружие.
Сторожевые лодки на веслах легко и быстро догоняли американские
шлюпки. В таких случаях лейтенант командовал:
— Суши весла!
Матросы вставали и подымали карабины. Угрожающе протягивались багры.
Преследователи охладевали, и погоня прекращалась. Казалось, лодки нагнали
баркас для того, чтобы чиновники и воины могли любезно улыбнуться гостям,
и для этого их преследовали.
Промер в направлении столицы продолжался с замедленной
обстоятельностью. Каждый день продвигались еще немного вперед. Новая форма
давления на косное эдоское правительство. И в то же время демонстрация
полного уважения к обычаям страны, сиогуну и правительству. Ведь пароходы
не шли в Эдо и не наводили своих пушек на скальный замок Эдо-джо. Никто не
совершал грубых поступков и не дрался, как известный Эллиот в Кантоне.
Но ответа еще не было, и коммодор приказал пароходу «Миссисипи»
сопровождать описные шлюпки в направлении столицы. Приготовить корабельную
артиллерию к бою. Вооружить морскую пехоту и не скрывать приготовлений.
Сразу же губернатор явился на «Саскачеван» и сказал: кажется, он
уверен, что на днях письмо, наверно, будет обязательно принято.
Утром три лодки подошли к «Саскачевану». Было 8 часов 30 минут.
Снова прибыл губернатор со свитой. Кроме него и переводчика на борт
было допущено три человека. Флаг-лейтенант отсчитал их, а затем протянул
руку, и матрос с карабином встал на трапе.
В каюте капитана Бучанана начались переговоры о приеме письма. Еще
никто из японцев так и не видал коммодора. Опять помянули про Нагасаки.
Из-за перегородки, обитой чем-то блестящим, похожим на золото с
сафьяном, Старый Медведь передал через флаг-капитана письмо-меморандум.
«Коммодор не пойдет в Нагасаки... Не будет вести переговоры через
голландцев и китайцев... Он вручит письмо лично императору... Или равному
ему по полномочиям... Если дружеское письмо не будет принято, сочтет свою
страну оскорбленной».
У подножия холмов среди сосен японцы строили дом для приема письма.
Американцы обошли на пароходах мыс, прикрывающий город со стороны залива,
и навели на этот дом огромные орудия своих пароходов.
Коммодор потребовал: офицер, которому поручено будет получить письмо
президента, должен иметь у себя на руках грамоту, подписанную императором,
и письмо правительства, удостоверяющее его подпись.
С японцами обходились все радушней. Теперь их пускали на борт по
пять, семь, а потом по десять и более, с губернатором во главе, угощали то
в салоне капитана, то в кают-компании. На стол подавались ликеры, вина,
сласти.
За дружескими беседами показывали глобус, сравнивали Америку с
Голландией и Францией. Переводчик Мориама Эйноскэ показывал Нью-Йорк и
Вашингтон. Японцы знали: Нью-Йорк — коммерческий центр, а Вашингтон —
столица. Им было известно, что в Америке через горы пробиваются тоннели
для железных дорог. Все это известно от Накахама Мандзиро, который долгое
время был американцем, а теперь вернулся в Японию. Но никто не смел
упомянуть его имя.
|
|