ами в руках.  Их  сбивали,  сталкивали,  сбрасывали  с  бортов  и  с
канатов. Матросы подтащили пожарные машины, и в лица  японцев  из  шлангов
хлынула вода. Их сбрасывали в воду с бушприта, раздались выстрелы вверх из
пистолетов. Множество людей плавало вокруг черного американского корабля.
     Синие шлюпки с разгона ворвались в строй белоснежных лодок, и матросы
стали бить всех подряд линьками. Пароход «Миссисипи», выпуская струи  пара
и клубы дыма в цвет своим бортам, пошел на лодки.
     — Эти охранные суда вызывают восхищение  простотой  своих  моделей  и
напоминают американские яхты, — спокойно говорил капитан Бучанан в  разгар
драки, обращаясь к стоявшему рядом с ним на мостике любимцу  всей  эскадры
молодому корреспонденту газеты Тейлору.
     — Да, очень острый нос, широкие борта и красивая корма...
     — Кажется, что они скользят, едва  касаясь  воды  и  не  разрезая  ее
поверхности, — заметил флаг-капитан Генри Адамс.
     Пароход «Миссисипи» шел через ряды красивых лодок. Люди с них прыгали
в воду. Пароход, словно горячий утюг, выжигал  эти  красивые  суденышки  с
поверхности залива.
     Лодки вдруг все сразу пошли к берегу. Вечерело. Уставшие японцы стали
надевать халаты с длинными рукавами, и битва, видимо, закончилась.
     Утром подошла лодка к «Саскачевану».
     В каюту коммодора явился Адамс.
     — Прибыли японцы с саблями. Видимо, люди высших рангов и власти.
     Генри Адамс желал бы несколько смягчить своего начальника.
     — Не принимать! — велел коммодор, взглянувший  на  корму  подошедшего
судна из окна своего салона.
     — Прочь от борта! — приказал японцам флаг-лейтенант. — Вон туда, — он
показал  на  «Миссисипи»  и,  видя,  что  японцы   мешкают,   повторил   с
выразительным жестом: — Отходите прочь.
     Вскоре с  «Миссисипи»  на  флагманский  корабль  прислали  письмо  на
французском языке. Японцы писали: «Суда должны уйти и не бросать якорей во
избежание опасности».
     Джонка снова подошла к «Саскачевану».
     Капитан Бучанан подошел к борту. На джонке флаг с тремя полосами.  На
носу ее с флагштока свешивается что-то черное, похожее на  конский  хвост.
Гребцы в серых халатах. Воины с копьями  и  саблями,  в  голубых,  лиловых
халатах с белой отделкой, стоят по  борту.  Ими  распоряжается  человек  в
красной накидке.  Пожилой  почтенный  чиновник  сидит  на  носу  судна  на
разостланной циновке. Его окружает целая толпа чиновников с саблями.
     Священник Вельш Вильямс, проживший много лет  в  Китае  и  взятый  на
эскадру в Шанхае в  качестве  переводчика,  написал  иероглифами  записку:
«Коммодор, начальствующий  американской  эскадры,  может  иметь  отношения
только с лицами высшего ранга. Советуем лодке возвращаться в город».
     — Я могу говорить по-голландски, — на ломаном английском языке сказал
один из японцев. Это был Хори Татноскэ.
     К борту подошел переводчик голландского языка Антон Портман.
     — Из Америки ли корабли? — спросил переводчик-японец.
     — Кажется, что они нас уже ждали, — заметил Генри Адамс, обращаясь  к
флаг-лейтенанту Конти, пока переводчики объяснялись.
     Японский переводчик сказал, что его начальник просит отпустить  трап,
чтобы подняться на судно.
     — Коммодор может говорить только с лицами  самого  высокого  ранга, —
ответил Портман.
     — В лодке находится  вице-губернатор  Урага.  Выше  его  нет  лица  в
городе. Сам губернатор в отъезде, — твердо сказал переводчик-японец.
     Лейтенант Конти  отправился  к  коммодору  и  доложил,  что  в  лодке
находится вице-губернатор города.
     Перри приказал:
     — Опустить трап!
     Чиновники стали подыматься, но лейтенант Конти преградил им путь.
     — Не более трех человек, — пояснил Портман.
     Надазима Сабароскэ поднялся на борт. С ним переводчик Хори  Татноскэ,
хорошо говоривший по-голландски. Лейтенант провел  их  в  каюту  капитана.
Перри не вышел к гостям. Разговор  шел  через  третьих  лиц,  уходивших  к
коммодору и возвращавшихся с его ответами в каюту капитана.
     Перри передал — миссия дружеская, привезли письма  президента  США  к
сиогуну. Если на борт прибудет лицо  достаточно  высокого  ранга,  то  ему
будет вручена копия письма для передачи правительству для ознакомления,  с
тем чтобы был назначен день для передачи оригинала. Надазима Сабароскэ, не
растерявшись оттого, что  тут  совершенно  неожиданно  упоминался  Верхний
Господин, ответил, что по японским законам  копию  письма  и  само  письмо
можно принять только в порту Нагасаки и сделать  это  могут  только  лица,
особо назначенные для сношения с иностранцами.
     Тем временем флотилии лодок опять собрались  подле  эскадры.  Капитан
ушел к коммодору и, возвратившись, передал его ответ по-английски. Бучанан
пересказал  все  с  выразительностью   и   энергией.   Портман   переводил
по-голландски:
     — Американские корабли явились с миссией доброй воли. Здесь  в  Урага
близка столица Эдо, поэтому пришли сюда. В Нагасаки  коммодор  не  пойде