т  управляющего  морским  министерством  Невельской  получал  из
Петербурга   секретные   инструкции,   как   гостеприимно,   но   соблюдая
государственные интересы следует действовать  при  подходе  американцев  к
нашим берегам. Бумага  пришла,  когда  Рингольд  в  Америке  лишь  начинал
готовить корабли к плаванию.
     Надо было не убирать крепость с Сахалина и дать там  бой  англичанам,
заставив их напасть на эту крепость, даже сжечь ее,  если  силы  не  будут
равны, а самим уйти в тайгу. Пусть джеки придут на пепелище. Пусть айны  и
японцы увидят, что мы защищаем эту землю.
     Следом за англичанами и американцы хлынули в Тихий океан, они  теперь
повсюду, торгуют, изучают и показывают свою морскую мощь. Главной силой их
в Тихом океане была экспедиционная  военная  эскадра  Перри,  посланная  в
Японию. Государь император,  как  благородный  рыцарь,  повелел  при  этих
обстоятельствах идти адмиралу Путятину в Японию. Он протянул  руку  помощи
японскому государю, как монарх монарху.
     Возникало предположение, что система  отчужденности  в  Японии  будет
отменена, японцы откроют порты и начнут торговать с европейскими странами.
     Пайщики  Российско-Американской  компании  в  Петербурге   оживились,
надеясь на  новые  выгоды.  Канцлер  Нессельроде —  сам  пайщик  компании,
которая  владеет  Аляской.  Адмирал  Путятин   получил   инструкцию.   Ему
предписано  главнейшей  целью  считать  заключение  торгового  договора  с
Японией.
     В это время Невельской писал с устья Амура, требуя как  можно  скорей
занимать Сахалин, сообщал про угольные залежи на острове.
     Перри рассчитывал, что сопротивление японцев будет  упорным,  с  ними
придется провозиться  годы.  Американский  коммодор,  чтобы  удобнее  было
действовать, намеревался занять  базу  поблизости  от  Японии.  Американцы
могли появиться в заливе Анива на Сахалине.
     Невельской понимал, что если американцы займут  Анива,  то  не  уйдут
оттуда никогда. Придя в Японию, адмирал Путятин послал  шхуну  «Восток»  к
Невельскому  за  известиями.  Евфимий  Васильевич,  размышляя   вдали   от
Петербурга, переменил свои взгляды на наши дальневосточные дела. В докладе
правительству сообщал он, что не открытие торговли,  а  проведение  четких
границ, обеспечивающих и России и Японии  мир  и  сохранение  достоинства,
считает главной своей целью.
     Он держался в Нагасаки как посол преданного друга Японии.
     Да, вот рассказывает, что, кажется, не тому государю руку  протянули,
что подлинный глава Японии все же не сиогун, а другой,  скрытый  от  людей
духовный император, чья власть от богов и кого светский  властелин-сиогун,
видно, держит в повиновении.
     Но кто же теперь встретит американскую эскадру Рингольда,  когда  она
подойдет к самому важному пункту Сахалина в заливе Анива? Айны в смятении,
они нас поддерживали, а теперь не знают, как нас понять. Рыдали,  провожая
наши суда. Им объяснили, что началась война и все войска для битвы  против
англичан  и  французов  собираются  в  одном  месте.  «Где?  В  океане?» —
спрашивали айны. Да, мы предали их. Отдали их врагам.
     С ужасом глядели они на вдруг явившиеся в эту  весну  к  их  селениям
японские джонки, набитые солдатами.
     Страшная  сумятица  и  какое  множество  событий!  Англия  и  Франция
объявили  нам  войну.  К  нашим  берегам   идет   научно-исследовательская
экспедиция американцев. В Японии побывала мощная эскадра  адмирала  Перри.
Мы хотим заключить торговый договор с Японией.  Адмирал  Путятин  идет  на
величайший риск.
     «Но чем же  торговать  с  Японией?  Аляска  даст  меха?» —  хотел  бы
спросить Невельской. Но чувствовал, что у Евфимия Васильевича своя сложная
система действий и что сегодня уж не  надо  сбивать  его  с  толку  своими
советами и нет надобности воодушевлять его своими  планами  перед  тяжелым
плаванием. Ссоры и разногласия закончились, и  оба  они  оставались  перед
лицом врагов и опасностей и должны дать  друг  другу  свободу  действий  и
поддержку.
     Евфимий Васильевич опять ушел мыслями.
     Он явился из Кронштадта с эскадрой в  Нагасаки  9  августа  прошлого,
1853 года  и  простоял  там  чуть  не  полгода  с  перерывами.  Нагасаки —
единственный порт закрытой страны, куда  дозволено  приходить  иностранным
кораблям для переговоров.
     Из столицы Японии присланы были послы японского правительства.  Люди,
порядочные и серьезные, повели переговоры умно и наконец, заметно  ослабив
сопротивление, дали письменное обещание,  что  с  Россией  будет  подписан
договор о дружбе и торговле прежде, чем с другими  державами.  Но  если  с
какой-либо другой державой Япония подпишет договор раньше, чем с  Россией,
то  все  права,  предоставленные  по  договору  третьей   державе,   будут
предоставлены и России.
     Так первое письменное обязательство японцы  дали  не  американцам,  а
Путятину! Какая перемена в политике японцев! Но послам надо было вернуться
в далекую  от  Нагасаки  северную  столицу  и  получить  согласие  высшего
правительства и молодого, только вступившего на  престол  сиогуна.  А  тот
снесется с императором, замкнуто живущим в Киото, с потомком богов  и  как
бы живым богом, по понятиям японцев.
     Началась война России с  Турцией,  а  потом  с  Англией  и  Францией.
Адмирал  ушел  из  Японии  к  берегам   вновь   открытого   Невельским   и
возвращенного  России  Приамурья  с  тем,  чтобы  вторично  встретиться  с
японскими  пре