ки для шпангоутов... Потребуется собрать плотников и кузнецов.
     — Наши плотники, которые прибудут в Хэда на джонках,  пусть  со  всем
там ознакомятся. Покажите им места, где будем строить судно.
     — Фудзи-сан не отпускает их... —  говорила  Фуми. —  «Пусть  живут  у
нас!» —  так  сказала  Фудзи-сан...  Фудзи-сан   рассердилась,   правда? —
спрашивала Фуми у Петрухи.
     — Да, Фудзи, Фудзи... Вот чуть не потонули, —  отвечал  Петруха. —  А
утром, знаешь, ведь мы уйдем...
     Утром на одной из джонок в  Хэда  отправился  с  грузом  унтер-офицер
Аввакумов. С ним пятеро матросов: Янка Берзинь,  Василий  Букреев,  японец
Киселев, Маточкин и младший плотник Анисим Дементьев. Остальные  готовы  к
пешему переходу.


     Черная лента из шестисот человек, построенных по три  в  ряд,  заняла
огромное пространство от берега  до  главной  дороги.  Ждали  адмирала  из
штаба. Уже вынесли знамя.
     Вышли Путятин и Накамура Тамея со свитами.  Послышалась  протяжная  и
торжественная команда, и в воздухе сверкнул обнаженный палаш капитана.
     Его команда  прокатилась  по  рядам,  как  эхо  в  лесу,  повторялась
молодыми офицерами.
     Раздалась новая короткая и резкая команда. Все шестьсот эбису, словно
один человек, четко звякнув, повернулись. Ударил барабан, заиграла  труба,
и вся эта узкая, по три в ряд, масса людей зашагала...
     Черные колонны матросов, с оружием, и ранцами, и скатками шинелей или
мешками,  выходили  на  Токайдо.  Несмотря   на   множество   полицейских,
отгонявших  посторонних,  проводить  эбису  на  выходе  из  Миасима  и  на
перекрестке у выхода на дорогу Токайдо  собрались  толпы  народа  из  всех
деревень. Заметно было, что японцы жалели уходящих. За недолгие  дни,  что
пожили тут матросы, люди привыкли к ним, втянулись в новую, многостороннюю
жизнь, хотя, бывало, и ссорились с пришельцами. Но,  несмотря  на  поборы,
конфискации продовольствия, порки, все строгости и требования  чиновников,
таинственные ночные события, о которых и упоминать боялись, жаль было, что
уходят эбису, мелькнуло что-то иное, показалось, что людям можно  жить  не
только так, как жили всегда.
     Сизов увидел Фуми, и словно его толкнуло в грудь.  Он  не  знал,  как
смотреть на нее, и ослаб, теряя осанку. Гордо взглянуть, как  и  следовало
матросу в таких случаях, и закрутить ус, пройти козырем?..
     Она, коротенькая и некрасивая сейчас,  полусогнутая  в  своем  бедном
халате, с подушечкой на спине, которая — хитро придумано! —  скрывала  всю
ее гибкость. Черноватое лицо с широкими  крепкими  скулами.  Сама  как  бы
каменная,  сейчас   бессердечная,   замкнутая   и   далекая,   почтительно
кланявшаяся всем, поклонившаяся и ему, Петрухе. Мол, до свидания, спасибо!
     Петруха почувствовал, что ему жалко эту японку. Ему, лихому  матросу,
всегда охотно кидавшемуся туда, где опасность или противник, еще  не  были
знакомы боль и сочувствие к кому-либо из женщин,  с  которыми  приходилось
встречаться.
     «Спасибо вам!» — так понял он ее покорный взгляд и  поклон  без  тени
насмешки, упрека и гордости, с какой  проводила  бы  его  своя  питерская,
рижская или ревельская.
     Хэйбэй долго смотрел на эбису и потом пошел за ними. «Попадут ли  они
в плен к англичанам? Попадет  в  плен  или  нет  этот  высокий  Петруха  к
англичанам, когда отправятся на корабле обратно?» — подумал Хэйбэй.
     Синяя колонна меж ровных гладких полей  уже  на  Токайдо.  И  чертежи
унесли! Песни больше никто не запоет, никто не замарширует под  барабанный
бой.
     Село Миасима, казалось, опустело... Скоро и Хэйбэй уедет на работу  в
Хэда строить там корабль вместе с эбису.
     Хэйбэй забрался на холм и пошел обратно.

                          О мае орося-но
                          Пу-тя-тин... —

громко запел он.

                          О мае орося-но
                          Пу-тя-тин
                          Ёно-кадзе ни
                          Дайдзина такара-о
                          Норисутета...
                          Па-па-пап-па-па-а...*
     _______________
     * «Эй ты, Путятин, русский, из-за ветра морского потерял  и  побросал
свое важное сокровище». Эта песня японских  рыбаков,  спасавших  Путятина,
услышана автором в 1969 году в городе Фудзи, под горой Фудзияма, на  месте
бывшей деревни Сангенъя.


                                 Глава 26

                           ТЕНИ В СТАРОМ ЗАМКЕ

     Абэ Исе но ками получил письмо от Эгава Тародзаэмона и  схватился  за
голову.
     — Врача! — закричал его секретарь.
     Было тихо, и во всех комнатах резиденции слышался лишь шелест шелков,
похожий на шелест листьев  тунга  при  ветре  с  моря.  Чиновники  бегали,
согнувши