одцы, пески подымать и мыть из песков золотишко. Я этим топором
разрисовал тут все,  целую контору развел,  как инженер.  Люди зайдут,  им
сразу будет видно.  А  зимой я сюда нагряну,  погляжу,  как они:  спят ли,
золото моют ли в потемках,  готовят ли лес. Лес ошкурят, высушат, построят
дома хорошие.
     — Для рабочих?
     — Нет,  кобылка  сама  себе  сладит  землянки.  Строить надо  амбары,
контору.  А уж потом и барак. Тут есть золото всюду, тут целый город можно
построить.  Нынче явятся сюда люди —  у  них будут продукты.  Да еще запас
оставил я у Юкану. Пусть лежит на всякий случай.
     — А если кто это место займет?
     — А  никто  не  займет!  Никто!  Раз  я  сделал зарубки,  это  крепче
документа... Тогда мы с Савоськой заедем и тому, кто займет, по пуле в оба
глаза.  Да  того быть не  может,  еще не бывало.  Теперь зарубки сделаны —
секрета нет; можешь приехать, отцу рассказать.
     — А дядя Родион спросит?
     — Пусть спрашивает. Скажи и ему. Не ворованное!
     Иван все больше поражал Ваську.  У него,  оказывается,  были какие-то
люди, он распоряжался, приказывал. Ездил в город. Он действительно был как
царь лесов, Горюна...


                           ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

     Из-за мыса, лязгая шестами, поднимались чужие люди.
     — Вон Синдан едет, — сказал Савоська.
     Стояло позднее лето.  Бердышов с  Юкану,  с  Васькой Диггаром и всеми
своими спутниками держал теперь путь вниз по Горюну, на Амур.
     Накануне им встретились гольды, ехавшие снизу.
     — Синдан  тебя  везде  ищет, —   говорили  они  Ивану. —  Хочет  тебе
поклониться.
     Пока Иван путешествовал по озерам,  Синдан был в Кондоне, ждал, но не
дождался и уехал вниз,  на устье Горюна,  за товаром, который пригнали для
него  на  большой халке из  Сан-Сина.  Халка в  Горюн не  входила.  Товары
перегружали и везли вверх «на шестах».
     На  лодках  Синдана  взмахивают шестами  двадцать работников.  Издали
видно, как время от времени приказчик Ван понукает их, грозя палкой. Лодки
быстро поднимаются по реке.
     — Синдан катит! Ух, он быстро ездит, как на курьерских!
     — Синдан едет! Синдан едет! — забеспокоились гольды.
     — Синдан едет — дерется палкой!
     Завидя палатку,  Синдан велел остановиться.  Лодки его одна за другой
упирались в пески. Сняв соломенную шляпу, к Бердышову подошел широкоплечий
человек с  большим неприятным смеющимся лицом и  с тяжелыми злыми глазами,
сильное и хищное выражение которых он старался скрыть широкой улыбкой.  Он
был  высок  и  сутулился,  словно носил  на  спине  тяжелую ношу:  видимо,
старался казаться пониже.  Он поклонился,  а  взор его оставался жестким и
колючим.
     — Здорово, Синдан!
     — Здорово...
     — Ну,  ты от меня поклон получал?  Вот Юкану все тебя хвалит!  А я не
верю!
     Юкану молчал.
     — Как вы тут вместе торговали моим товаром?..
     Юкану вздрогнул.
     Синдан оскалил зубы и  замотал головой,  как  бы  показывая,  что  не
понимает.
     Иван то же самое сказал по-гольдски.  Синдан кланялся, просил принять
подарки и звал к себе в гости.
     Иван сел на корточки и закурил.
     — Здоровые кулачищи у тебя! Силы в тебе, как в хорошем быке, — сказал
Бердышов.
     Синдан улыбался и кланялся.
     — Ловко ты притворяешься, — строго сказал Бердышов. — Ты когда Ыйдена
бил,  так же улыбался?  Шибко вежливый!  Ну,  что делать будем?  Тебе надо
ехать вниз, — махнул он рукой.
     Торговец насторожился.
     — С  ним  сейчас ничего не  сделаешь, —  обращаясь к  Илюшке,  сказал
Иван. —  Попробуй ударь его,  а  он ляжет ничком,  как перед хунхузами.  А
лежачего  как  бить?..  Что,  общество  составил?  Компания  есть?  Ты  не
прикидывайся, я знаю: ты по-русски все понимаешь, Юкану пугал?
     Синдан кланялся.
     — Ты зачем девчонку отобрал и  ездил на ней в нартах,  как на собаке?
Ты  как  думаешь,  можно пугать людей,  что русские Амур продают?  Ты  тут
исправником от маньчжур быть собрался.  Думаешь,  можно пугать людей,  что
донесешь нойонам и что, мол, те придут и казнят?
     Синдан понял,  что  совершил ужасную ошибку,  поверив зимой Гао,  что
Бердышов бродяга и ничтожество и скоро разорится.
     — Кто сказал тебе,  Юкану,  что русские Амур продают? Говорил он так?
Подтверди!
     — Было! — крикнул Юкану, собрав все силы.
     — Теперь ты  ни  на  одном  языке  ничего не  понимаешь? —  продолжал
Бердышов,  обращаясь к Синдану. —  Ну, так вот, слушай! Ты больше на Горюн
не ходи. Ты сам против нойонов, бежал от них, а