сли,  что  скоро все тут будет закончено и  тогда можно
повернуть лодки и  начать спускаться.  Он любил путешествия вниз по горным
рекам.  Вверх идешь —  мука,  вниз —  отдых.  Обратный путь весел, легок и
скор.  Но  еще веселей оттого,  что впереди душе отрада,  надежда.  Другая
борьба, приятней этой...
     Сотню верст,  что прошли с трудом, подымаясь против течения, толкаясь
шестами о  дно,  вниз пронесешься за  день-полтора,  одну ночь ночуешь,  и
работы никакой,  поглядывай только,  чтоб не  налететь на  бык или корягу.
Скалы полетят назад одна за  другой,  поплывет лес,  прогрохочут перекаты,
тряхнут  раз-другой  долбленый  бат  на  порогах,   на  огромных  каменных
ступенях,  прокатят вниз по  прозрачной быстрине и  по  пене,  над близким
уступчатым каменным дном.
     Но  прежде чем  идти вниз и  отдыхать,  у  Ивана было еще одно важное
дело.  Он намеревался отправить в  эти места целую партию людей,  но не по
Горюну,  а  с  другой стороны водораздела —  по  Амгуни.  Часть  товаров и
продуктов он завез сам.  Дело решил начинать в тайге,  в глубине ее, между
реками Горюном и  Амгунью,  за  озером Эворон.  Савоська знал обо всем.  В
Николаевске  уж   был   надежный  человек —   старичок  из   забайкальских
Бердышовых,  когда-то бывавший тут с  Иваном.  Он должен подобрать десяток
людей и  идти  с  ними  сюда.  Ивану надо  было побывать на  месте самому,
осмотреть все.
     Днем лодки шли по озеру под парусами, перевалили быстро, часа за три.
На устье одной из горных речек Бердышов оставил лодки и гребцов. Он сказал
Ваське, что вместе с Савоськой завтра идет в тайгу.
     — Пойдем с нами.
     Парнишка согласился с  радостью:  пойти  в  дремучую горную тайгу ему
давно хотелось.
     Вечером из Кондона приехал нарочный на оморочке.
     — Синдан тебя  ищет, —  говорил он  Бердышову. —  К  тебе хотел ехать
поклониться, в гости звал.
     — Пусть ждет, —  ответил Иван. —  Мне  надо  в  тайгу.  Кланяйся ему,
скажи, что я о нем соскучился.
     Оморочки Савоська взял у самогиров в той деревне, где шаманили.
     Утром по речке,  а потом по болотам Бердышов, гольд и Васька пошли на
оморочках.  Васька сидел вместе с  Бердышовым.  Целый день  пробирались по
воде среди леса,  иногда вылезали и волоком тянули оморочки. Заночевали на
релочке под пологами и  на другой день двинулись пешком по тропе.  Зеленые
мхи,  как линяющие шкуры или заплесневелые меха, свисали с мертвых ветвей.
Тропа потерялась на болоте.  Дальше прыгали с кочки на кочку. Из-под кочек
вздымались пузыри. В тайге, хлюпая по лужам, мелькнул олень.
     Иван,  гольд и  мальчик вышли на таежную реку.  Бердышов показал ямы,
заросшие травой.
     — Вот тут великое богатство. Видишь эту падь? Кругом сплошное золото.
Скоро тут  будет у  меня  прииск,  заработают машины.  Загоню сюда  людей,
станут они драть эту мокрую землю. Товар для них складывал в Кондоне.
     Васька понял, зачем Бердышов вез в верховья реки большой груз спирта,
муки и круп.
     — Я боялся, что тропу забыл.
     Иван копал в старой яме песок, промывал его в лотке, который привез с
собой,  и показывал Ваське золото —  маленькие, тусклые, но тяжелые желтые
знаки*.
     _______________
          * Так называются крупинки золота.

     — Вот будем живы-здоровы,  приедешь на это место,  поглядишь, что тут
будет!  Я  это  золото давно знаю.  Еще  мой  дядя лет двадцать тому назад
первый в  здешних местах это золото нашел.  Возьми-ка  лоток да  поплещись
сам.
     Васька погреб песок  лопаткой,  потащил лоток  к  ручью  и,  сидя  на
корточках, пускал в него струю, как это делал дядя Ваня.
     Савоська  разбил  палатку.  Затрещал  костер,  дым  пополз  по  чаще,
сливаясь с  бледно-зелеными висячими мхами на  деревьях.  Что-то варилось,
вкусно попахивало.
     Ваське  надоело  мыть.   Иван  и  Савоська  ходили  вокруг,   копали,
обсуждали,  где и  как ставить на  будущий год амбар,  где брать лес,  где
будут землянки и  барак,  как  делать разрез,  где  и  как лучше промывать
золото.
     Люди  должны были  успеть прибыть в  этом году и  начать рубку леса и
пробную промывку. Весной явится сюда сам Иван, а потом придет целая партия
народа, и начнется промывка.
     Иван  еще  должен был  съездить в  город,  сделать заявку,  «справить
бумаги».
     Бердышов и Савоська взяли топоры и стали делать зарубки на деревьях.
     — Теперь это место мое! — сказал Иван.
     Васька уже знал таежные законы. Отец на Додьге тоже зарубки делал.
     Иван сделал много зарубок, гораздо больше, чем отец.
     — Зачем ты  так  много затесываешь,  дядя Ваня? —  спросил мальчик. —
Чтобы видно было?
     — Как же!  Я тут все показал,  где амбар строить, где барак, где бить
шурфы.  Ко