емнело под  сопками.  Множество синих  полос,  озерец  и  болот
поглядывало на лугах. Место привольное...
     Мужик готов был тут на совесть поработать.  Земля стоила того. На ней
можно вырастить овощи,  табак.  Егор не  курил,  но  он так вошел в  нужды
Улугушки,  словно сам собирался здесь жить.  И ему казалось,  что уж очень
хорошо тут  можно зажить...  «Табак будет свой!  Только бы  его  к  работе
пристрастить, а то рыбу увидит — все бросит».
     — Егорка! — позвал вылезший из фанзы Улугу.
     — Чего тебе?
     — Копай не надо, — попросил гольд.
     — Нет, приятель, будем копать!
     — Жалко! — признался Улугу.
     — Чего же жалко?
     — Нет,  Егорка,  жалко...  Тут  такое  чистенькое место...  Тут  наша
собачка бегает!
     Гольд  со  слезами на  глазах посмотрел на  землю.  Конечно,  тут  во
множестве были и  щепочки,  и  тряпочки,  и кости зверей и рыб,  и собачья
шерсть —  все следы жизни Улугу,  его семьи и предков. Даже на кустарниках
всюду собачья шерсть...  Ветром туда  нанесло.  Жаль  было запахивать свою
землю.  Он чувствовал,  что если возьмется за лопату, то не только собакам
негде будет бегать, но с этого начнутся разные перемены в жизни.
     — Толковать с  тобой! —  ответил Егор  и  с  размаху хватил тяпкой по
целине.
     Сердце Улугу сжалось. Он не узнавал своего друга. Перед ним опять был
тот Егор —  суровый человек, который отобрал невод. Он вспомнил про крутой
нрав мужика,  как он подрался с Гао из-за девчонки.  Он видел, что Егор не
шутит.
     Улугу покорно подошел к нему.
     Мужик работал старательно, отваливал пласт за пластом.
     — Становись вот здесь,  бери тяпку,  давай вместе. Ну, враз! — сказал
Егорка. —  Да в  другой раз целого максуна не съедай перед работой.  А  то
полпуда умял.
     Улугу, икая, взялся за тяпку.
     — Моя думал, спай буду!
     Гольд стал рубить тяпкой свою землю. И с первого же удара, после того
как тяпка опустилась,  ему стало полегче. Труднее всего было, оказывается,
приступить к делу.
     Раз за разом тяпка рубила землю. Улугу был сильный человек и работать
умел, он уже помогал Егору. Как-то незаметно расчистили порядочный участок
земли.  И вдруг Улугу с радостью подумал,  что теперь-то у него будет свой
огород, морковь, капуста, тыква.
     Бывая в Уральском,  он любил смотреть,  как работают на огороде,  как
садят весной,  убирают осенью,  сам  копал картошку,  учился жать  хлеб  и
пахать сохой.
     Ему  было  жарко и  тяжело.  Он  спустился к  озеру,  сел  у  воды на
корточки, пил горстью и мочил лицо.
     — Маленько талы поел! — жаловался он, возвратясь.
     Земля становилась мягче.  Егору показалось, что она тут была когда-то
взрыхлена. «Неужели тут когда-то запашка была?» — подумал он.
     — У людей росчистей нет,  землю из-под тайги выдирают, а у тебя такое
место...
     Гольд надсаживался, вскапывая лопатой землю на полянке.
     — Комья-то  разбивай,  секи  корни.  Своя  работа стоит,  а  на  тебя
приходится работать!  Нечистый бы тебя побрал с этим огородом! Ты думаешь,
мне больно надо работать на тебя? Вот плюну и уеду!
     — Егорка, не надо! — умоляюще сказал гольд. — Не надо!..
     Мужик нашел в земле позеленевший медный крест.
     — Это что такое? — разгибаясь, спросил он гольда.
     Улугу снял шляпу и вытер ею уши, шею и голову.
     — Тебе где  взял?  Черт не  знай!  Наши старики говорят —  тут раньше
русский жил,  землю  копал.  Гришку знаешь?  У  него  баба  была,  померла
которая, у нее дедушка был русский.
     Егор помнил рассказы Маркешки Хабарова о том,  что у русских на Амуре
были городки и заимки.  Сейчас,  видя взрыхленную землю,  почувствовал он,
как это было давно, и подумал, что если и нынче жить здесь трудно, то чего
же стоило в то время окорениться!
     — Что за неведомый человек, который оставил тут крест?
     — Егорка! —  со страхом спросил Улугу. —  Крест нашел, так нас теперь
отсюда гоняют?
     — Нет, что ты... На что нам!
     Кузнецов нашел осколки чашки и бревно ушедшего в землю сруба.
     Улугу глазам не верил,  смотря, как Егор разметает кустарник. Никогда
не  думал Улугушка,  что  рядом с  его  юртой под  лесом может быть  такая
хорошая пашня.
     — Ловко мы с тобой, Егорка, работали!
     — Только огород надо огородить,  а  то твои собаки все разгребут.  Он
потому и называется огород,  что должен быть огорожен.  Да смотри завтра с
утра талы не наедайся!
     Улугу был доволен, но его тревожили некото