оды.
     — Максун умный, —  говорил Улугу,  выбирая рыбу, —  увидит  сеть  или
лодку — скорей прыгает. И как раз попадет! А этот осклиз! — воскликнул он,
вытаскивая осетра из-под груды рыб.
     — Как же осклиз, когда ты ночью его поймал?
     — Давно висел,  на волне качался,  осклиз, однако, маленько воняет, —
ответил Улугу.
     Он отрезал хрящи,  а самого осетра,  еще совсем свежего,  выбросил на
берег собакам.


                            ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

     — Какое у  тебя  место  хорошее! —  молвил Егор,  подымаясь первым на
бугор,  где  на  лужайке,  раскинувшейся между  переломанных  на  растопку
кустарников, стояла фанза Улугу.
     По обе стороны от нее,  поодаль друг от друга уткнулись в  зеленевший
бугор другие фанзы,  длинные и  низкие,  придавленные тяжелыми соломенными
крышами.
     Егор  бывал  здесь  и  прежде.  Ему  нравилось тут.  Взойдешь наверх,
оглянешься —  и  сразу видно все озеро.  Сейчас вода поднялась на  поймы и
острова,  тянулась по желтоватым еще лугам бледно-голубыми полосами.  Егор
представил,  как славно легла бы тут пашня: тайгу чистить не надо, пеньков
нет, лес вырублен давно.
     К  стене из  кривых,  замазанных глиной бревен он  приставил лопаты и
тяпку.  Мимо пробежала собака с живой рыбиной в зубах: видимо, схватила ее
на мели или в траве.
     — У вас тоже релка, только тайги нет... Место чистое.
     Растрепанные,  гнущиеся от  вечных ветров лиственницы узорчатой редью
чернели над кустарником. За релкой, в низине, шумела и плескалась синяя, в
белой пене, порожистая речка.
     — Ну, дай я погляжу, что за земля...
     Егор  взял тяпку,  ковырнул релку в  разных местах.  На  корнях травы
земля была густо-черная.
     — Смотри, какая хорошая у тебя земля... Давно бы надо огород завести.
Тут и будем пахать — далеко ходить нечего. Это наносники от речки.
     Он подумал,  что с Улугу возьмут пример соседи,  вдоль стойбища можно
пахать всю землю до самого ключа.
     — А корчевать разве не надо? — спросил Улугу.
     — Зачем же корчевать —  только время проводить,  место и  так чистое!
Кругом все обтоптано, пеньков нет, корни сгнили давно. Такую землю грех не
поднять.
     Улугу молчал и морщил лоб, держа в обеих руках по рыбине.
     — Тут легко будет тебе завести огород.
     — Черт не знай, — покачал головой гольд. — Тут копать?
     — Конечно, тут копать. Не в тайгу же лезть?
     Улугу хитро засмеялся:
     — Ну пойдем, Егорка, маленько закусим, там советуем...
     — Пойдем закусим, да за дело, — согласился Егор.
     Он знал, что, если не станешь кушать, обидишь хозяина.
     Войдя в  фанзу и  услышав запах вареной рыбы,  он  почувствовал,  что
здорово проголодался.
     — Сом вари, — отдавая рыбу жене, велел Улугу.
     — Уй, сом! — воскликнула жена по-русски. — Одна слизь!
     Улугу разделся и разулся.  Он залез на кан и уселся на белые циновки,
поджав под себя босые ноги с толстыми черными пятками.
     Разрезом через тучную спинку он распластал максуна так, что жир потек
с  ножа,  развернул по  разрезу бело-розовое в  жиру  и  крови рыбье мясо,
облизнул нож.
     — Давай талу кушаем...
     — Разрежешь —  с  десятину будет, —  шутя  сказал Егор  про  огромную
рыбину.
     Гольд велел жене принести лука и  черемши.  Вытянув жилистую шею,  он
держал рыбу зубами,  подрезал ее  острым как  бритва ножом у  самых губ  и
быстро  проглатывал длинные ломти  рыбы,  время  от  времени прикусывая от
пучка черемши, зажатого в кулаке.
     Гохча села рядом с мужем. На крепких зубах гольдов хрустела черемша.
     В котле закипела уха из сома, белая, как молоко.
     Улугу  съел  максуна,  облизал пальцы и  посмотрел на  Егора с  видом
превосходства.
     — Че тебе! —  хлопнул он мужика по спине и принялся за ковригу хлеба,
привезенного от Егора. —  Китайцы раньше говорили,  что наша земля плохая,
хлеб расти не будет,  русский с голоду помрет. Теперь хлеб есть, давай уху
кушаем. Потом буду спай.
     Лицо Улугу сияло.
     — Чего,  Егорка, спай будем? — спросил он, насытившись. — Потом гуляй
пойдем! —  Он  стал икать и  поднялся испить воды. —  Егорка,  ты не такой
страшный, как я раньше думал.
     — А огород кто будет делать? — отозвался Егор.
     — Чего, Егорка, тебе всегда работает? Рыба есть, чего еще надо? Давай
отдыхай,  маленько спай...  Работай не надо...  Моя так хочу. Сейчас мошка
сильно кусает.
     — Вот так славно! Чего же ты звал меня?
     — Еще советуем,  где копать. Моя тала маленько поел... Вечером озером
идем, ружье берем, и как раз гусь летит... Завтра... — он умолк, видя, что
мужик недоволен.
     — Нет,  брат,  у меня дни считанные. —  Егор,  не глядя в лицо Улугу,
поднялся.
     Егор знал, что новое дело трудно будет начать. Он взял тяпку и вышел.
«Пока все довольны, а уйдет рыба из озера — станут голодные и злые. Что ты
тогда запоешь?»
     С релки опять открылся вид на море желтой травы, которое простиралось
вдаль  и