ыл мехов.
     «Чего  поймал!  Оказать стыдно —  всего  лишь  одного соболя.  Соболь
маленький. Что за соболь! Купец скажет — крыса!»
     За свою добычу Кальдука получил буды и  овсянки,  но в  большой семье
все живо съели.
     Кальдука сидит на кане и тянет трубку.
     — Табак,  что ли, сырой? Почему огонь гаснет?.. Эй, Талака, Талака! —
не сходя с кана, орет он.
     Женщины возятся за дверью амбара.  Жена Маленького,  толстуха Майога,
сегодня занялась уборкой.  Кальдука больше не пойдет на охоту.  «Хватит, —
думает он, —  все равно с  охоты не разбогатеешь.  Пусть дураки стараются.
Сколько ни бегай по тайге,  на купцов не напасешься».  Кальдука велел жене
уложить в амбар все свое охотничье имущество.  «Что там теперь осталось? —
с  горечью думает Кальдука. —  Одно старье!  Торгаши все забрали.  А какие
хорошие были вещи!..»
     — Эй,  Талака,  Талака-а-а! —  изо  всех сил,  так  что  на  шее жилы
вздулись,  орет Кальдука.  Ему не хочется по пустякам подниматься,  идти к
дверям.
     «Другой бы давно богатым стал:  столько молоденьких дочерей было! Нет
ловкости у меня в таких делах. Пойху, Ладо отдавал — ничего не нажил. Весь
калым пошел торгашам.  Но не беда!  У меня еще есть девки.  Правда,  косую
Исенку никто и  даром не возьмет.  Но зато Талака и  Дельдика —  это целое
богатство. Особенно Дельдика! Жаль, что она у Ивана... Но она — моя дочь!»
     Хотелось бы Кальдуке посидеть сейчас на солнышке, но он боится. Купец
вчера  вернулся...  Младший  брат  Гао  недавно пошел  в  деревню и  может
встретиться.
     «Что за люди!  Им все мало... В прошлом году отобрали котел. Он стоит
сорок соболей. Это больше, чем Кальдука должен им за товары. Хорошо бы все
это подсчитать...»
     — Эй,  Талака,  Талака!  Диди-и-и!* —  визжит Маленький. «Ее бы замуж
отдать!»
     _______________
          * Д и д и — иди (нанайское).

     В  дверях появляются Одака и Талака.  Они не расслышали толком,  кого
зовет старик.  Одака —  рослая,  толстая, с заплывшими глазами. Она угрюмо
смотрит исподлобья.
     — Талака, иди сюда... Вот возьму палку... Кто трубку раскуривал?
     Талака —  невысокая девушка с  полной грудью.  У  нее черные глазки и
плоский нос,  приплюснутый почти вровень с  широкими красными щеками.  Она
берет отцовскую трубку,  садится на  корточки,  раскуривает ее от уголька,
жадно тянет в себя дым. Еле переводит дыхание, сплевывает, вытирает трубку
полой халата и отдает отцу.
     Кальдука молчит и курит.  Талака ждет —  понравится ли отцу,  как она
раскурила трубку. Она переминается с ноги на ногу. На ней обутки из желтой
пупырчатой рыбьей кожи со щегольски загнутыми носами,  набитыми травой. От
этого нога и в бедной обуви выглядит изящно.
     Талака хмурится и вопросительно поглядывает на отца.
     — Ну что? — кривит она рот. Низким голосом Талака напоминает мать.
     — Вот отдам тебя китайцам! — ворчит отец.
     — Китайцам! — тихо, со злой усмешкой передразнивает отца девушка.
     — Иди позови Удогу.  Скажи,  торгаш у  горбатого сидит,  я боюсь мимо
идти...  А  ты,  Одака,  чего  пришла?  Не  тебя  звали!  Какая  ты  стала
услужливая! Где твоя лень?
     Одако-толстуха —  вдовая невестка Кальдуки,  жена его погибшего сына,
которую когда-то  пинками прогнал Гао  на  виду  у  всего народа из  своей
фанзы.
     Она  все  еще  свежа.  Лицо у  нее  грязное,  волосы косматые,  глаза
маленькие, черные, румянец такой, что не заглушить, кажется, ни копотью от
печки,  у которой она возилась с утра, ни пылью из амбара, где сейчас идет
уборка. Она не очень молодая, а выглядит как девка.
     Одака  в  своем рваном синем халатике,  из-под  которого видны голые,
красные от  мороза колени,  переминалась с  ноги  на  ногу,  словно что-то
хотела сказать.
     Вошла Майога.
     — Одака нынче что-то веселая, —  насмешливо сказал Кальдука. — Не так
ленится!
     — У Гао есть работник, — басит жена Маленького.
     — Который у них с осени? Немолодой китаец? — встрепенулся Кальдука.
     — Он спросил, как ее зовут.
     — Не знает,  какая она ленивая! Смотри, убью тебя, если будешь бегать
к этому китайцу!
     — Ну, он еще не старик, — отвечает Одака.
     — Пусть купит, если хочет. Следи! — грозит Кальдука жене.
     До сих пор Одаку, упрямую, неподвижную как камень, злую, ничем нельзя
было пробрать.  Мори голодом, бей — чего не захочет, она не сделает. А тут
вдруг сама бежит на зов!..
     — Одака, ступай наломай дров. Живо!..


                                  * * *

     В доме Удоги чисто и уютно.  На горячем кане,  укрывшись шубой,  спит
Савоська. Он живет то у Бердышова в Уральском, то у брата в Бельго.
     Айога чистит рыбу,  режет,