— Мало! Мало! — закричали торговцы.
     — Речка не его!  Ему Горюна больше не видать.  А  я даю деньги за то,
что товары его мы по Горюну катали.  А больше я ни за что платить не могу.
Должников покупать-продавать нельзя.  Крепостное право давно уже отменили.
Мне Синдана жалко,  и я могу ему помочь.  Вот гляди на него, он у тебя тут
отощал.  А у меня бы жил — растолстел. Он и теперь, наверное, надоел тебе,
а  скоро всем вам опротивеет.  Станет шляться из фанзы в  фанзу,  злиться,
завистничать.  Так  что  я  для  общего нашего дела  могу дать ему  триста
рублей. А Горюн-речка — ничья. Заходи на нее кто хочет и торгуй.
     Все  поняли,  что Гао умен,  но  и  этот Тигр,  кажется,  не  глупее.
Бердышов был прав. Все озирались на Синдана.
     — Он уже битый! —  продолжал Иван. — И стал не такой, как был раньше,
когда палки вырезал.  Вон уж из него вата лезет, —  схватил он торговца за
продранный рукав. —  Эй,  Синдан,  я тебе советую:  подобру-поздорову вали
отсюда,  пока  за  тебя  свои  же  не  взялись.  Ты,  Ванька, —  сказал он
хозяину, — поди, и сам думаешь, как бы его отсюда сплавить поскорей.
     — Как можно! — встрепенулся Гао.
     Иван  задел  самую  сокровенную  струну  его.  Гао  решил  переменить
разговор.
     — Тебе кости люби играй... Вот кости, — предложил он Бердышову.
     Синдан был глубоко опечален и молчал.
     — Паря, попал ты к волкам в переплет, — оказал ему Бердышов.
     Иван стал играть с  Гао.  Он  кинул кости.  Китайцы обступили столик.
Всем хотелось видеть, как будет играть русский.
     — Один раз уж я  продулся.  Помнишь,  без шубы когда таскался?  А  ты
хочешь вытряхнуть меня, чтобы я опять разорился, — сказал Иван. — Давай по
маленькой. А то нечем будет платить Синдану.
     Иван дважды выиграл, но на третий раз, учетверив ставку, все спустил.
Он притворно сокрушался. Хозяева радовались его проигрышу.
     Иван еще и еще увеличивал ставки и все чаще проигрывал.
     — Ну,  хватит, —  вдруг заявил он. — А то меня оберешь. Меня один раз
китайцы  в   Хабаровске  обчистили.   Нойоновы  же  деньги  им  спустил, —
усмехнулся Бердышов и замотал головой.
     Все вздрогнули от такой шутки.
     — На тебе проигрыш,  и я больше с тобой не играю! — Иван кинул деньги
и, отойдя, стал набивать трубку.
     Торговцы, распаленные зрелищем игры, схватились за кости.
     За  столик сели Ян  Суй и  толстяк Гао Да-лян.  Вскоре началась общая
игра.
     Иван лежал на кане и курил. Под шум игры он уснул.
     Проснулся он под вечер и  по возгласам понял,  что идет большая игра.
Иван вспомнил,  зачем ездил в Тамбовку.  «Что я затеял?» —  подумал он. На
душе было невесело.  Вспомнилась вся жизнь,  безрадостная, не такая, какой
хотелось бы.  Он  прожил жизнь  среди разных народов,  а  своего не  знал.
Стремление к  Дуне сливалось в  нем  с  жадным интересом к  старой родине,
откуда  вышли  предки.  Сейчас  он  чувствовал  дружеское  расположение  к
китайцам.  Они были такие же скитальцы, бродяги, как и он. Сейчас ему было
с ними спокойней,  чем с русскими, которые, кажется, о многом догадывались
и все были против него. Ему не хотелось подыматься. Он решил еще поспать и
повернулся на другой бок.
     Через некоторое время кто-то тронул его за плечо.  Иван открыл глаза.
Над ним склонился Синдан.
     — Что тебе?
     Маньчжур что-то слабо пролепетал.
     — Говори громче.
     — Деньги дай... — пробормотал Синдан.
     Иван  присел  и  оглядел фанзу.  При  свете  красных свечей полуголые
игроки неистово резались в кости.
     — Ну что ж, попробуй счастья.
     — Горюн продаю... — Глаза Синдана смотрели остро, с тревогой.
     Бердышов шутливо сказал:
     — Может,  с  моих  денег  вернешь все  богатство.  Тогда мы  с  тобой
встретимся, поцарапаемся еще раз.
     Синдан осклабился.
     — Ты так улыбаешься, что страх смотреть. — Иван отсчитал деньги. — На
тебе еще сто рублей лишних на  игру.  Паря,  мне любопытно посмотреть,  че
получится.
     — Сесиба!* — задрожал Синдан, хватая деньги.
     _______________
          * Спасибо.

     Он  поклонился Ивану и,  повернувшись к  нему сутулой тяжелой спиной,
пошел в глубь фанзы.
     Синдан дерзко крикнул игрокам что-то, выпрямляясь во весь рост.
     «Коршун», — подумал Иван.
     Его тоже потянуло к столу, он вскочил.
     — Мои  деньги  счастливые.  Сейчас  всех  обыграешь, —  подбодрил  он
Синдана.
     Гао-младший зажег свечи.  У  очага три  гольдки помогали Гао-толстяку
готовить ужин.
     На лакированном столике шла большая игра. Торговцы пьянели от ханшина
и азарта.
     Ян  Суй  теперь уже  не  думал помогать Синдану.  Он  ненавидел этого
тучного богатыря с квадратной лысиной.
     Синдан вкладывал в  игру  всю  свою  неутоленную жестокость,  силу  и
энергию,  скопленные за долгие дни безделья.  Если он проигрывал, то смело
удваивал ставки и возвращал проигрыш.
     Ян Суй вскоре проигрался. Тогда подбежал Ченза, старший в доме Янов.
     — Я играю...
     У Чензы были деньги, товары, лавка.
     Груда  лоскутков цветной  бумаги  высилась около  Синдана.  Это  б