| |
ли
выигрыши. К ужасу братьев, Ченза проиграл весь свой капитал. Он готов был
убить Синдана. Рыдая, отошел Ченза от столика.
Иван зорко следил за китайцами. Он игрывал и в кости и в карты.
Страсть к игре тянула и его в общий круг. У лакированного столика
собрались опытные, бывалые игроки, видавшие и не такие проигрыши. Шла
настоящая игра, игра осеннего ледохода. За такой игрой делали состояния и
спускали богатства, накопленные годами, становились счастливыми или
кончали жизнь самоубийством. Никто не жалел Чензу: на то была игра.
— Ну, я пошел, — вдруг сказал Иван.
— Куда? Сиди, сиди! — закричали игравшие.
— Пойду проведаю Григория и сейчас же вернусь, тоже буду играть.
«Не везет с девками, так я с досады хоть их обчищу!»
Иван ушел. У него не было денег, он все отдал Синдану, а занимать у
своих соперников не хотел.
— Ставлю речку Хунгари! — кричал Ченза.
— Ставь свою половину! — воскликнул Ян Суй. — Половина речки моя.
— Ставлю свою половину речки Хунгари!
Синдан выиграл половину речки.
— Лавку, речку, что еще? — спросил он.
Подошел Ян Суй и сделал последнюю ставку. Вся речка Хунгари перешла
Синдану.
— Теперь я! — воскликнул Гао-председатель.
Он сразу выиграл сто рублей.
Тело Синдана била лихорадка.
— Двести!
Гао проиграл двести рублей.
Глаза Синдана засверкали: «Вот когда я отомщу ему».
— Триста! — крикнул Гао.
— Триста есть! — заорали игроки.
Синдан опять выиграл.
— Сейчас узнаем свою судьбу! — воскликнул Гао. — Пятьсот! — Гао
проиграл.
— Тысячу!
— Где у тебя тысяча?
— А это что? — властно крикнул Синдан, показывая на расписки. — Я
снова хозяин! Моя речка Хунгари!
Ченза лежал на кане, судорожно обхватив руками колени. Братья его
теснились у стола.
— Тысячу проиграл! — в восторге вопили торговцы.
Руки Гао дрожали. Он не хотел выказывать волнения.
— Играй на лавку!
Кинули кости.
Председатель проиграл. Лавка, амбары, собаки, долги,
гольдки-любовницы, их битые мужья — все переходило к Синдану.
— О-е-ха! Судьба! Судьба! — кричали кругом.
Глаза Гао дерзко заиграли. Он не сдавался. Крики не смущали его.
— На жизнь! — тонко крикнул он.
— О-е-ха! — прошептал толстяк Гао.
Все замерли.
Синдан кинул кости. Слышно было, как они дробно стукнулись и
покатились по лакированной доске.
Лавка вернулась к Гао. Синдан отпрянул.
— Играй, играй! — крикнул Гао.
— Вот тебе так! — Синдан кинул кости.
— Вот так!
— Лавка опять не твоя!
— Нет, опять моя лавка.
Синдан начинал злиться. Ему вдруг показалось, что, рискнув жизнью,
Гао перебил его счастье, его удачу. Старшина словно хлестал его, делая
выигрыш за выигрышем, и эти удары были злобны, верны.
Синдан все проиграл.
— Ты мясо мое хотел резать, давай на твое мясо.
— I Давай на мясо! — хрипло, с отчаянием вскрикнул Синдан.
Все закричали, когда Гао выкинул предельно большое количество очков.
Как ястреб, накинулся он на соперника, схватил Синдана за косу и поволок
его.
— На кан! Будем резать мясо на груди.
Синдан вдруг со страшной силой ударил Гао по лицу, но тут на него с
яростью кинулись все присутствующие в фанзе. Они били его по глазам, по
щиколоткам и между ног.
— Давай на сердце играть! — орал Синдан.
Но его уже никто не слушал.
* * *
Бердышов занял денег у Удоги, чтобы поиграть, и собирался уходить,
когда вбежал Кальдука.
— Торговцы человека вешают!
— Ну, доигрались!.. Не успел я денег занять, а они уже и лавки и
самих себя продули.
Иван выскочил из фанзы.
Толпа с криками волокла по земле человека, на шее которого болталась
веревка.
Пока Иван бежал от стойбища, веревку перекинули через рассошину
березы и жертву вздернули на воздух.
— Эй! — крикнул Иван и, выхватив револьверы, открыл пальбу.
Торговцы разбежались.
Иван поднял с земли полузадушенного человека. Это был Синдан.
— Иван... — захрипел он.
Бердышов затащил его в фанзу.
— Зачем, Ваня, стреляй? Так нехорошо! Наша закон такой нету, — с
обидой заговорили торговцы.
— Наша закон — его надо убивай! Зачем тебе мешай? — не на шутку
рассердился Гао.
—
|
|
