ловил подо льдом
снастями и наморозил в амбарушке.
     Возвратившись с  охоты,  Бердышов был  приятно  удивлен  переменой во
внешности жены.
     — С  обновой тебя,  что  ль? —  вымолвил он,  высунув поутру лохматую
голову из-под мехового одеяла и  глядя,  как жена обряжается в  сарафан. —
Поди-ка,  щипну тебя. — И он начал щипать жену, баловаться с ней, тянул ее
к себе, а она хохотала.
     — А Наталья —  боец, —  говорил он, натягивая на ноги усохшие за ночь
ичиги. —  Надо  нам  с  тобою уважить Кузнецовых,  гостинца,  что  ль,  ей
послать.
     — Сохатины-то  нету... —  Анга  расчесывала деревянным гребнем густые
сбившиеся волосы. — Однако бы, ангалкой* рыбы наловить им.
     _______________
          * А н г а л к а — сетка.

     — Одолжить им,  что ль,  снасти? —  в нерешительности спросил Иван. —
Пусть ловят.  И  сетку дам,  ведь они мне сказывали,  что на родине ловили
подо льдом рыбу.
     — А может, Ванча, к китайцу бы нам поехать? Наталье-то товару взять?
     Анге давно хотелось побывать дома,  но причины не было, чтобы поехать
в Бельго.
     — Ну нет, к китайцу не поеду, — отмахнулся Иван. — Товар-то им дарить
не жирно ли станет?
     Анга  с  сожалением покачала  головой.  Усевшись  на  корточки  перед
очагом, она сложила туда дрова, занесенные в избу с вечера, и стала щипать
из сухого полена лучины.
     — Ваня,  а  пошто ты меха нынче у себя держишь,  в лавку не везешь? —
спросила Анга, склонив голову и лукаво смеясь из-за плеча.
     — Маленько обожду. Считай сама: до рождества я Ваньке Галдафу соболей
давал,  за ним еще оставалось, а чего набрал к празднику, так это пустяки.
Куда мне теперь торопиться?  Не к спеху, а у них и без меня мехов хватает.
Соболь пошел хлестко,  гольды им полные амбары натаскают. Дал я им задаток
пару соболей, теперь они шишей от меня дождутся. Беда! — вдруг ухмыльнулся
Бердышов.
     — Ты  задумал чего? —  мягко и  счастливо засмеялась Анга. —  Однако,
чтобы Гао тебя только не обманули...
     — С   них  станется, —   вздохнул  Иван.   А   голос  был  насмешливо
самоуверенный, и Анге казалось, что вышло у него: мол, так я и дался!
     Анга догадывалась о  намерениях мужа.  Иван задумал накопить побольше
мехов и продать их весной на сторону,  а не бельговскому торгашу.  Удога и
Савоська были с  ним  в  сговоре и  обещали к  тому времени тоже подкопить
мехов.
     Чтобы китаец ничего не подозревал, Иван дал ему из ранней добычи пару
соболиных шкурок,  из которых одна случайно была попорчена при снятии. Уже
тогда у  Ивана в  запасе был десяток соболей.  И  потому,  что он  отнес в
барабановскую землянку лишь  пару,  не  пожалев  к  испорченному приложить
пушистого и черного,  Анга почуяла, что муж ее что-то затевает... В амбаре
у  Ивана  стояли  ящики  с  водкой.  Иван  ни  жене,  ни  тестю  толком не
рассказывал, что он задумал. Он всегда все свои предприятия начинал втайне
и только при таком условии верил в их успех.
     После обеда Бердышов зашел к Кузнецовым.
     — Тебе свежей рыбы надо? — обратился он к Егору.
     — Мало ли чего мне надо, — возразил тот.
     — Эх ты,  рыбак! Как же ты на Амур без снастей пришел? А говоришь, на
Каме тоже всякий лов ведется.  Нет, кабы там было так же, как тут, что эта
рыба-матушка нам  и  хлеб  и  мануфактура,  ты  без  снастей никуда бы  не
тронулся.
     — Два-то года мы,  чай,  не по реке шли. В степи или в лесу ловить-то
было неводом?..
     — А разве в степи нет реки?
     — Нету.
     — А я  всю жизнь при реке,  так мне кажется,  что и  мест без реки не
бывает.  Калужатины сейчас бы нам с  тобой,  амуров ли этих.  Самая жирная
рыба амуры-то.  Бери-ка,  Кондратьич,  пешню и айда на реку.  Жалко, Федор
куда-то пропал,  а то бы и его взяли.  Ты собирайся,  а я за снастью да за
ангой схожу —  не  за  женой,  а  за сеткой.  Вот она у  меня каким именем
названа.  Чудилы эти гольды,  девку «сеткой» назвали...  Я  спросил как-то
Григория:  «Ты пошто ее так назвал?» —  «Как же, — говорит, — пусть сеткой
зовется, чтобы счастье ей ловилось».
     Накануне из тайги подул ветер.  Ночью он переменился,  и  с верховьев
опять нагнало холода. День был сумрачный, и даже в полдень стоял трескучий
мороз.
     — Ненадолго же  отпустило.  А  мы-то полагали,  что весна началась, —
говорил  Кузнецов,  шагая  с  пешней  следом  за  Иваном  и  за  Федюшкой,
нагруженный разными рыболовными снастями.
     — Не-ет, до весны еще далеко. Тут до шуги-то еще одна зима пройдет.
     Неподалеку от острова Иван и Егор проломали старые проруби,  выгребая
льдинки берестяной чумазкой*.
     _______________
          * Ч у м а з к а, или   чумашка, —   берестяная    коробка    или
     долбленка. Обычно для вычерпывания воды из лодки.

     — А  ты,  Иван Карпыч,  откуда знаешь,  что тут рыба есть? —  опросил
Федюшка.
     — Как же! Это уж я знаю. Я тут все тропинки в Амуре знаю.
     В  крайней проруби Бердышов утопил веревку,  а  из  другой зацепил ее
«нырилом»,  длинной палкой с  сучком на конц