Географическое распространение «Засеянного поля» очень широко. В украшении 
женских одежд, поясов и головных уборов мы встречаем этот символ на всём 
русском Севере (Архангельск, Вологда), у западных и южных великорусов (Смоленск,
 Рязань, Брянск), у украинцев (Киев, Чернигов, Карпаты), у белорусов, а также у 
карел, марийцев, удмуртов, коми-зырян, эстонцев, немцев и у западных славян 
[1664, т. III, рис. 199, 204, 205, 214; 1665, табл. XXXIV, LXX, LXXII, LXXIII; 
1666, табл. 9, рис. 2; табл. 13, рис. 2; 1667, табл. IV, XVI, XVII, XIX; 1668, 
рис. 142; 1669, рис. 60; 1670, табл. XXX, XXXVII, XLIII; 1671, с. 82, рис. 64в, 
69; 1672, табл. XXVI, XXIX; 1673; 1674, fig. 26; 1675; 1676, s. 909, fig. 134 - 
136].
Весомый пласт археологических находок со знаком «Засеянное поле» относится к 
домонгольской Руси. Этот знак мы найдем и на тканях из курганных погребений 
близ Чернигова и Смоленска, орнаментированных сплошным узором из ромбов с 
точками, и на различных ювелирных изделиях [1631, стр. 405, рис. 195].
Совпадений этнографического материала с археологическими данными 11 - 13 вв. 
очень много, и они нас уже не удивляют, так как на ряде примеров, приводимых в 
«Слове об идолах», мы убедились в прямой связи традиций на этом восьмисотлетнем 
отрезке времени.
В эллинистическое время знак «Засеянное поле» встречается на специальных 
глиняных алтариках для жертвоприношений первых плодов [1634, стр. 6, рис. 5 и 
6], на которых «крупный ромб, разделенный на четыре части и снабженный точками, 
занимает всю горизонтальную плоскость алтарика-кануна; по сторонам ромба 
изображены два колоса» [1472].
Этот же знак мы встречаем у скифов Причерноморья. На территории Золотой Балки, 
поселения 2-го века до н.э. – 2-го века н.э., на правом берегу Нижнего Днепра в 
жилище, у самой печи, найден небольшой плоский квадратный алтарик, разделенный 
тройной линией на четыре части; внутри каждого малого квадратика изображено по 
три концентрических круга. Что в целом дает типичную схему знака «Засеянное 
поле» [1635, стр. 209, рис. 86]. Этот же знак находим и в бронзовом веке, 
например, на сосудах вучедольской культуры в Словении [1636, стр. 14, рис. 14; 
стр. 15, рис. 10 и 15].
Б.А. Рыбаков приходит к следующему заключению: 
«даже эти разрозненные примеры, количество которых, впрочем, можно значительно 
увеличить, убеждают нас в устойчивом, древнем бытовании нашего знака. Семантика 
его не выходит за рамки магии плодородия: свадебная одежда, плоды земли, 
половая сила. Двигаясь в своем ретроспективном пути еще далее, в более ранние 
эпохи, мы достигаем земледельцев энеолита и неолита. Ромбо-точечную композицию, 
как в ее полной классической форме, так и в сокращенном варианте (только ромбы 
или один ромб с точкой), мы находим в Триполье. В 1965 г. мне пришлось писать 
по поводу известных трипольских женских глиняных фигурок следующее: «Обилие 
женских статуэток давно уже получило истолкование как проявление культа божеств 
плодородия. Особый интерес представляют изученные С. Н. Бибиковым глиняные 
фигурки с зернами пшеницы в составе глины, относящиеся к раннему этапу 
трипольской культуры. Прежде чем лепить фигурку божества плодородия, глину 
замешивали на зернах (и муке?), выражая тем самым всю суть своих пожеланий. С. 
Н. Бибиков очень остроумно приурочил изготовление таких фигурок к новогоднему 
циклу заклинательных земледельческих обрядов» [1637, стр. 135]. Идея зерна, 
семени как начала новой жизни пронизывает всю трипольскую пластику среднего и 
позднего периодов» [1472].
А.К. Амброз, опубликовавший в 1965 году статью о трипольской культуре, назвал 
знак «Засеянное поле» «шашечным ромбом» и признал, что это «скорее всего знак 
земли-почвы, обработанной для посева… точки могли изображать семена» [1659, стр.
 11, 12]. В сводной таблице на рис. 2 А.К. Амброз дал 76 вариантов «ромба с 
крючками», признав ромбо-точечную композицию «идеограммой засеянного поля». 
Однако А.К. Амброз не сослался при этом на более ранние работы Б.А. Рыбакова 
[1660, стр. 11 – 13; 1661, стр. 51 – 52; 1662], «где обосновывается этот тезис»,
 но только чтобы показать «конвергентность мысли и тем самым укрепить тезис о 
ромбо-точечном узоре как об идеограмме поля, засеянной нивы» [1472].
Символ «Засеянное поле», выраженный «четвертованием» ромба-поля-пространства, 
плотно вжился в многотысячелетнее сознание славян, применяясь к самым насущным 
понятиям. Например, 
«четверть ж. четвертая доля, часть чего. Как мера длины, четверть значит 
четверть аршина, пядень, 4 вершка. Как мера сыпучего, особ. хлеба: четвертая 
доля старинной кади, окова, две осьмины или 8 четвериков, мер, или 64 гарнца; 
куль. Стар. мера земли; была не везде и не всегда одинакова: 40 саж. длины и 30 
саж. шир. (Карамзин); полдесятины, а в трех полях, полторы десятины (межв. 
инструкция 1766). Мера земли: четверть десятины. Четверичный, чешск. квадратный,
 круглый, четыреугольный, могло бы удобно быть нами принято. Четвертак, 
четвертачок, серебряная монета в четверть рубля, 25 коп., полуполтинник. 
Четвертак радужной, сотенной, 25 рублей. Вор. степная земля, целина, паханая в 
четвертый раз. Четверть хлебная или поземельная. С чети пашни имется… по 
четверику ржи, стар. Четца ж. стар. четь, четверть» [40].
Старинное слово «четь» особенно интересно, поскольку по его трансформации мы 
можем наблюдать образование слова «четверть» – «четь» + «верть» (вертеть). Если 
смотреть на графику знака «Засеянное поле», то можно легко обнаружить: как его 
не «верти», всё одно будет. Слово «Четь» в русском языке означает «Чрево, 
творящее» (по отношению к земле – земля, дающая) [22].
5.2.2.2. «Засеянное поле» – символ четырёх сторон света
Археологическими данными прослеживается ещё одна сторона символизма знака 
«Засеянное поле» – принцип четырёх сторон света. И этот принцип появляется