ин пишет: «В 1951 году, когда археологи размечали сетку будущего раскопа, 
здесь был пустырь, заросший бузиной и лопухами. Сквозь бурьян торчали ржавые 
обрывки искореженной арматуры, трава кое-где пробивалась сквозь сплошные 
развалы кирпичной щебенки: одна двухсот пятидесятая часть бессмысленного 
пустыря, оставленного фашистскими факельщиками на месте цветущего города. Шел 
седьмой послевоенный год. Новгород с трудом поднимался из руин, разравнивая и 
застраивая пожарища» [993], с. 10.
Как затем пишет академик В.Л. Янин, «культурный слой» в волховском Новгороде 
поднялся с конца XV века на два метра [993], с 16. То есть верхний слой 
мостовых находился на двухметровой глубине. На такой глубине вполне могла 
оказаться волховская мостовая довоенного времени то есть десятилетней давности, 
— после того, как город был разрушен в 1941—1945 годах и здесь образовался 
пустырь.
Нам могут возразить. Ведь между бревнами мостовых нашли «древнейшие» берестяные 
грамоты, относящиеся якобы к XI—XV векам. И вообще, неужели еще в XIX веке 
могли писать на бересте? По поводу содержания найденных «волховских грамот» мы 
скажем ниже. Ничего такого, чего не могло быть написано в XIX веке, в них нет. 
А по поводу употребления бересты как писчего материала В СОВСЕМ НЕДАВНИЕ 
ВРЕМЕНА процитируем самого В.Л. Янина. «В музеях и архивах до нашего времени 
сохранилось довольно много документов, написанных на бересте. Это позднейшие 
рукописи, XVII—XIX веков, в их числе имеются и целые книги... Так, в 1715 году 
в Сибири в берестяную, сохранившуюся до наших дней книгу записывали ясак... 
Этнограф С. В. Максимов, видевший В СЕРЕДИНЕ XIX ВЕКА берестяную книгу у 
старообрядцев, на реке Мезени, даже восхищался этим необычным для нас писчим 
материалом... Известно также и о... употреблении (берестяных грамот — Авт.) 
шведами в XVII и XVIII веках» | [993], с. 27.
И далее: «Этнограф А.А, Дунин-Горчавич, который в начале НЫНЕШНЕГО СТОЛЕТИЯ (то 
есть уже в XX веке - Авт.) наблюдал подготовку БЕРЕСТЫ у хантов, писал, что для 
превращения ее в писчий материал бересту кипятят в воде» [993], с. 29.
Один из наших читателей, инженер-геолог Виталий Васильевич Козлов (Коми, г. 
Ухта) прислал нам данные о книге, посвященной печати в годы Великой 
Отечественной войны 1941—1945 годов. В разделе, рассказывающем о партизанской 
печати, то есть об издании газет, листовок, плакатов и брошюр, сообщается, что 
партизанские газеты ПЕЧАТАЛИСЬ НА БЕРЕСТЕ. Речь шла, в частности, и о 
партизанах Северо-Западного фронта, то есть именно волховского новгородского 
района. В книге излагалась даже технология изготовления берестяных листов и 
оттисков.
Поэтому находки берестяных грамот в верхних слоях «волховского пирога» еще не 
означают, что эти слои — «древние». Они вполне могли быть настелены в XIX веке 
и даже в XX веке.
Могут спросить, зачем же было писать на бересте в XIX веке, когда уже 
существовала бумага? Дело в том, что вплоть до XX века бумага была совсем не 
дешевой. Береста, особенно на Севере, по-видимому, была гораздо дешевле бумаги. 
При этом писчая береста являлась не просто кусками коры, сорванной с березы. 
«Для письма бересту подготавливали, ее варили в воде, делавшей кору более 
эластичной, ее расслаивали, убирая наиболее грубые слои... Лист бересты чаще 
всего обрезался со всех сторон и имел аккуратные прямые углы» [993], с. 33. 
Поэтому береста при своей дешевизне вполне могла конкурировать с бумагой вплоть 
до XIX века.
На бересте в основном писали чернилами, а не царапали буквы. В.Л. Янин 
сообщает: «Все, без исключения, книги и грамоты на бересте, которыми наука 
располагала до 26 июля 1951 года, были написаны ЧЕРНИЛАМИ» [993], с. 30. Но на 
широко известных волховско-новгородских грамотах буквы процарапаны. Почему 
здесь не сохранилось чернильных записей? Дело, по-видимому, в следующем. 
Конечно, берестяные грамоты, найденные в болотистой земле, не сохранили на себе 
остатков чернил. Чернила попросту смылись. Текст сохранился лишь на тех редких 
грамотах, где буквы были процарапаны. Пример найденной археологами 
волховско-новгородской грамоты приведен на рис. 43.

Рис.43. Берестяная волховско-«новгородская» грамота номер 109. Датируется якобы 
началом XII века. То есть, на самом деле, это грамота XVI—XVII веков. Отметим, 
что слова в ней уже разделены двоеточиями. Взято из [993], с. 172
Вернемся к содержанию волховско-новгородских берестяных «древних» грамот. 
Практически все они, опубликованные академиком В.Л. Яниным в его книге «Я 
послал тебе бересту», имеют БЫТОВОЕ содержание. Их текст не несет в себе 
никаких признаков «глубокой древности». Конечно, сегодня историки пытаются 
усмотреть там «очень древний колорит». Однако с тем же успехом в них можно 
увидеть и колорит XIX века. Вот, например, грамота номер 288. Она датируется 
якобы XIV веком. То есть на самом деле, как мы начинаем понимать, XVIII—XIX 
веками (надо добавить 400 лет).
В грамоте написано: «...хаму 3 локти... золотнике зелоного шолку, другий 
церленого, третий зелоного жолтого, золотн(ик) белил на белку, МЫЛА на белку, 
бургалского, а на другую белку...» [993], с. 45—46. Академик ВА. Янин 
комментирует этот текст следующим образом: <<Хотя это письмо не имеет ни начала,
 ни конца, можно с уверенностью говорить, что оно содержит в себе запись или 
расчет какого-то вышивальщика или вышивальщицы. Полотно, или по древнерусски 
«хам», нужно было выбелить МЫЛОМ и «белилами»» [993], с. 46. Нас уверяют, что 
данный текст безусловно свидетельствует о «глубочайшей древности» берестяной 
грамоты, поскольку в старом русском языке слово «хамовник» означало «ткач», 
«полотнянщик» [223], [224], [225]. Однако поскольку в цитированной грамоте речь 
идет о вышивании шелком, то не проще ли предподожить, что «.ламу» — это конец 
оборванного слова БАРХАТУ. В котором буква Т записана «с тремя ножками», как 
она часто писалась, и ошибочно была принята за букву М. Естественно, что шелком 
скорее вышивали по бархату, чем по полотну. Вся картина в целом - БАРХАТ, МЫЛО, 
БЕЛИЛА, РАЗНОЦВЕТНЫ