и дознаться, каков нрав у этого умника, так что ежели 
признает он свою вину, то прение можно будет сократить… а ежели станет он 
запираться, то будет ему судьею государь».

Затем, удалившись в скрытную палату, где тайно вершились важные дознания, он 
отослал всех, сказав: «Уйдите прочь и не смейте подслушивать – такова 
государева воля».
Оставшись, наконец, наедине с Аполлонием, Элиан обратился к нему с такими 
словами: "Был я, Аполлоний, совсем молод в ту пору… Я был тогда войсковым 
трибуном, но в бою уже проверен, и потому император взял меня с собою, а ТЫ 
ВСТРЕТИЛ МЕНЯ ВЕСЬМА ПРИВЕТЛИВО, и пока государь решал городские дела, отвел 
меня в сторону и, назвавши мое отечество, имя и род, предрек мне нынешнюю мою 
должность, почитаемую среди людей наивеличайшей и важнейшей всех прочих, вместе 
взятых. Да только мне от нее одни хлопоты и несчастья, ибо ОКАЗАЛСЯ Я СТРАЖЕМ 
ЖЕСТОКОГО ТИРАНА, А ПРИСЯГИ НАРУШИТЬ НЕ МОГУ – БОЮСЬ ГНЕВА БОЖЬЕГО!
ОДНАКО ЖЕ К ТЕБЕ Я РАСПОЛОЖЕН, что и так ясно из рассказа моего о начале нашего 
знакомства, – все это я помню И ПОЧТЕНИЕ МОЕ К ТЕБЕ НЕИЗМЕННО… Когда я сказал, 
что хочу без свидетелей допросить тебя о деле, в коем уличает тебя обвинитель, 
это была лишь невинная уловка, чтобы нам с тобой побеседовать с глазу на глаз,
 – итак, ВЗБОДРИСЬ МОИМ ДОБРОЖЕЛАТЕЛЬСТВОМ и узнай о намерениях государя. Какой 
будет тебе от него приговор, мне неведомо, да только по нраву своему он из тех, 
которые осудить-то хотят, но без достоверных улик казнить стыдятся…
Что до меня, то мне надобно ВЫКАЗЫВАТЬ ТЕБЕ ПРИТВОРНЫЙ ГНЕВ, ИБО ЕЖЕЛИ 
ЗАПОДОЗРИТ МЕНЯ ГОСУДАРЬ В НЕБРЕЖЕНИИ ДОЛЖНОСТЬЮ, ТО УЖ И НЕ ЗНАЮ, КОТОРЫЙ ИЗ 
НАС С ТОБОЮ ПОГИБНЕТ ПЕРВЫЙ!»
Аполлоний отвечал так: «Разговор у нас честный… Ты столь благорасположен ко мне,
 что и опасность делить со мною готов… Поистине, Я МОГ БЕЖАТЬ ОТ ВАС В ЛЮБУЮ 
ОТДАЛЕННУЮ ОБЛАСТЬ, куда власть ваша не простирается… Однако я побоялся, что 
если не явлюсь я на суд, то буду повинен в вероломстве, ибо тогда погибнут мужи,
 коим из-за меня же и грозит опасность. Вот я и пришел оправдаться – а теперь 
скажи, в чем надобно оправдываться!»
«Донос составлен из многих и различных статей, – отвечал Элиан, – так что винят 
тебя и за твой наряд, и за прочие твои житейские правила, и за оказываемое тебе 
поклонение, и за то, что в Ефесе ты когда-то предсказал мор, да еще за 
словесное ОСКОРБЛЕНИЕ ВЕЛИЧЕСТВА… Но более всего государь доверяет извету, 
коему я в особенности не доверяю, ибо я-то знаю, что ты брезгуешь даже 
жертвенною кровью, а извет этот такой: ты якобы навестил Нерву… и там помогал 
ему наводить порчу на государя – ЗАКЛАЛ КАКОГО-ТО АРКАДСКОГО МАЛЬЧИШКУ и 
этим-то жертвоприношением еще пуще раззадорил Нерву, а дело было-де темной 
безлунной ночью… довели тебя до ГОСУДАРСТВЕННОЙ ИЗМЕНЫ, поощрив вышеуказанное 
жертвоприношение. Итак, тебе надобно защищаться от всех перечисленных 
обвинений…»
Элиан… пожелав Аполлонию бодрости духа, сам остался в уверенности, что тот 
неуязвим и что хоть лик Горгоны ему покажи – все ему нипочем. Затем, призвавши 
к себе чиновников, коим поручено было дело, он сказал: «Приказываю человека 
этого задержать и доложить государю о его прибытии и обо всех его разговорах»,
 – при этом он прикинулся, будто весьма разгневан, а затем воротился во дворец…
А тут войсковой трибун, отлично знавший Аполлония, затеял с ним разговор и 
задорно спросил, как это он попал в такую беду, и когда Аполлоний ответил, что 
не знает, возразил: «Зато я знаю: люди тебе поклонялись, и потому ПОШЕЛ НА ТЕБЯ 
ДОНОС, БУДТО ПОЧИТАЮТ-ДЕ ТЕБЯ НАРАВНЕ С БОГАМИ». – «Кто же это?» – "Да хотя бы 
я…»
Наконец Элиан снова призвал Аполлония И ВЕЛЕЛ ПОМЕСТИТЬ ЕГО В ТЕМНИЦУ, но 
содержать без оков, объяснив: «Это пока государь не выберет для тебя времени, 
ибо желательно ему прежде увидеться с тобою наедине». Итак, Аполлоний покинул 
судилище и по дороге в тюрьму сказал Дамиду: «Побеседуем с узниками»» [876:2a], 
с. 154–157.
Итак, перед нами, очевидно, развернутое описание начала суда Пилата над Христом.
 Оно значительно детальнее, чем в канонических Евангелиях. Между прочим, оно 
хорошо согласуется и с так называемыми апокрифическими Евангелиями, 
рассказывающими о суде Пилата. Например, с Евангелием от Никодима. В нем 
говорится, что к Пилату явились Анна, Каиафа, Суммий, Датам и Гамалиил, Иуда, 
Левий, Нефталим, Александр, Сир и другие старейшины и обвинили Христа в 
нечестивых делах. Был предъявлен большой список обвинений. Обвинители 
потребовали суда над Иисусом. Пилат приказал привести Христа, причем «с 
кротостию», то есть без насилия. Когда Иисус вошел, то имперские римские 
знамена в руках знаменосцев сами собой преклонились перед Христом. Пилат 
испугался, поскольку знамена были государственным символом кесарской власти. Он 
приказал ввести Иисуса еще раз и передал знамена другим людям, заявив, что если 
и во второй раз знамена преклонятся, то он, Пилат, отрубит им