кие предшественники. Нашлись 
люди, которые изложили ему апокрифы, могли найтись и такие, которые были не 
прочь и присочинить их, – и из всего этого создалась история венчания на 
царство.
   Так мы себе можем представить ход мыслей при развитии плана в уме Иоанна 
относительно венчания на царство. Уж слишком слабы и шатки все вышеуказанные 
апокрифы, чтобы на них строить серьезное государственное здание. Человек с 
крепким умом не считал бы необходимостью прибегать к столь слабым историческим 
доводам. Напротив поступит человек с болезненно развитой фантазией и 
воображением, одерживающим перевес над разумом. Такой человек искренне верит 
апокрифам, он их исповедует как истину, переносит в жизнь и старается 
осуществить их на деле.
   Иоанн был именно таким лицом, поэтому он и захотел привести к бытию свои 
фантастические планы о царском титуле, царском венчании, венце и бармах…
   А сказал самодержец: да будет! И бысть.

   Анастасия Романовна – первая жена Грозного
   16 февраля 1547 года, завершив древний обряд выбора невесты из многих сотен 
претенденток, Иван сыграл свою первую свадьбу. Его женой стала Анастасия 
Романовна Захарьина – дочь окольничего Романа Юрьевича, чьи потомки стали 
впоследствии носить фамилию Романовых и под этой фамилией три века занимали 
российский царский, а затем и императорский престол.
   Теперь придется вспомнить, что у Юрия Захарьевича и жены его Ирины Ивановны, 
урожденной боярыни Тучковой, было шесть сыновей и две дочери. Из сыновей же 
более прочих прославился второй – Михаил, которого умирающий Василий III 
оставил среди опекунов своей вдовы и сирот, и четвертый – Роман, вошедший в 
историю России из-за того, что именно его потомки – трое сыновей и три дочери – 
носили фамилию Романовых.
   Как раз младшая дочь Романа Юрьевича Захарьина-Юрьева, Анастасия Романовна, 
носившая по отцу родовое имя Романовой, и стала женой царя Ивана.
   Вот как анализировал этот сюжет уже знакомый нам П. И. Ковалевский: «Спустя 
четыре недели Иоанн женился на Анастасии Захарьиной, которая, помимо красоты, 
отличалась целомудрием, смирением, набожностью, чувствительностью, благостью и 
основательным умом».
   Однако и искренняя любовь к добродетельной супруге не могла укротить души 
Иоанна, пылкой и беспокойной, стремительной к порывам гнева и приученной к 
шумной праздности и к шумным и неблагочинным забавам.
   «Он любил показывать себя, – говорит Карамзин, – царем, но не в делах 
мудрого правления, а в наказаниях, в необузданности прихотей, играл милостями и 
опалами; умножая число любимцев, еще более умножал число отверженных; 
своевольствовал, чтобы показать свою независимость… Никогда Россия не 
управлялась хуже: Глинские, подобно Шуйским, делали что хотели именем юного 
государя; наслаждались почестями, богатствами и равнодушно смотрели на 
неверность частных властителей».

   Государева «медвежья потеха»
   Анастасия своею кротостью и прочими прекрасными качествами сумела на первое 
время смягчить нрав своего венценосного супруга, однако ненадолго. Историк С. Д.
 Горский, повествуя о первых месяцах их супружества, приводит факты, 
свидетельствующие о неискоренимой, маниакальной жестокости Грозного. Он писал, 
что однажды Ивану Васильевичу захотелось повеселиться по-прежнему и он велел 
пригнать пред свои очи мужиков для его государевой потехи. Тогда тотчас же 
царские слуги помчались на постоялые дворы, где останавливались челобитчики, 
приходившие в Москву искать правды в судах да в приказах. Слуги говорили 
челобитчикам:
   – Государь Великий, царь всея Руси Иоанн Васильевич пожаловал вас, рабов его,
 милостью: велел вам явиться перед его светлые царские очи, чтоб могли вы, 
холопишки его, челобитные свои государю подать.
   Ходоки с радостью бросались к саням и мчались в Кремль.
   Их проводили к Красному крыльцу, возле которого стояли стрельцы с бердышами 
и копьями. Челобитчиков ставили перед крыльцом, и те стояли на коленях, ожидая 
государя.
   В это время на самом верху крыльца устанавливали большое красивое кресло с 
высокой спинкой, и тут же в богатой, крытой бархатом шубе вышел из покоев 
государь. Государь, улыбаясь, ласково кивал головой и, махнув платком, 
опустился в кресло.
   Челобитчики ликовали: ласков государь да милостив, тотчас же разрешит дела 
по правде-истине и справедливости.
   Вдруг, к их изумлению, стрельцы быстро встали вокруг них. На нижних ступенях 
Красного крыльца появился богато одетый царский слуга и громко произнес:
   – Великий государь, царь всея Руси Иоанн Васильевич жалует вас, холопишек 
своих, игрой перед его светлыми очами.
   Хотя челобитчики слышали все, но ровным счетом не понимали: «Что за милость? 
Что за игра?»
   Да враз прозрели: прямо к ним, сквозь строй расступившихся стрельцов, 
царские псари и конюхи вели на цепях, продетых сквозь ноздри, трех огромных 
медведей. Введя зверей в круг, поводыри тут же выпустили цепи из рук и нырнули 
за спины стрельцов, вновь сомкнувших кольцо и ощетинившихся бердышками и 
копьями.
   Стоявшие на коленях мужики, опасливо оглядываясь на трех свирепых медведей и 
на поводырей, державших их на цепях, все же больше смотрели на государя и 
видели, как сверкают его очи и как пятна румянца выступают на его щеках. 
Заметили мужи