Ливонской войне, шедшей 
четверть века.
   Только северные окраины России сохранили свой хозяйственный уровень 
благодаря тому, что здесь жили свободные крестьяне, почти не было иноземных 
вторжений, а также сюда не доходили шайки опричников.
   Что же касается центра, то отсюда крестьяне бежали во все стороны света – на 
Дон, на Волгу, в Сибирь, в леса и скиты русского Севера.
   И если при Василии III в актовых материалах очень часто встречалось слово 
«починок», что означало и вновь возникшее поселение, и выселок из деревни в 
один двор, который вскоре мог разрастись в многодворное поселение, то при его 
сыне это понятие было забыто, зато чаще всего стало появляться слово «пустошь», 
что означало пустую, незаселенную, покинутую жителями усадьбу, деревню или село.
 Встречались и города-пустоши, в которых давно уже не обитало ни души.
   По мере того как людей оставалось все меньше, государственные налоги на 
оставшихся «тяглецов» все увеличивались и увеличивались. Старые налоги 
непомерно возрастали, да, кроме того, возникали новые – и регулярные, и 
исключительные.
   Князь Курбский писал, что, «взяв однажды налог, посылали взимать все новые и 
новые подати».
   Для того чтобы хоть как-то поправить положение, в 1581 году принят был указ 
о запрещении перехода крестьян в Юрьев день – весенний и осенний, всего два дня 
в году! – от одного помещика к другому.
   Было объявлено о введении «заповедных лет», в которые крестьянский переход 
был совершенно запрещен. В 1592 году переход крестьян был запрещен совершенно 
на всей территории России, что означало установление окончательной 
общегосударственной крепостной зависимости, продержавшейся на Руси дольше, чем 
ордынское иго. Недаром потом крепостное право сравнивалось с татаро-монгольским 
рабством.
   Таким образом, и крепостному праву Россия обязана Ивану Грозному, объективно 
способствовавшему его всемерному развитию и установлению.
   Что же касается территориальных утрат, понесенных страной из-за поражения в 
Ливонской войне, то об этом мы уже говорили ранее.
   Не меньшим был и моральный ущерб, нанесенный безумной политикой Ивана IV.
   Джайлс Глетчер, посетивший Россию вскоре после смерти Грозного и состоявший 
английским послом при Федоре Ивановиче в 1588–1589 годах, писал и о полнейшей 
деморализации русского общества, произошедшей в царствование Ивана: «Столь 
низкая политика и варварские поступки так потрясли все государство и до того 
возбудили всеобщий ропот и непримиримую ненависть, что это должно окончиться не 
иначе, как всеобщим восстанием». Английский посол оказался провидцем: через 
полтора десятилетия в России началась Великая смута, представлявшая собой 
первую гражданскую войну в ее истории. И этим Россия была обязана также Ивану 
IV, ибо зерна Смуты были посеяны на русской ниве в его царствование. Более того,
 если на российской исторической сцене появлялся очередной «великий» деятель, 
проливавший моря крови и слез, – а таких, к вящему несчастью России, было в ее 
истории намного больше, чем в других странах, – то непременно вспоминали об 
Иване Грозном и сопоставляли правления этих «великих» с его царствованием. И 
как ни горько признавать это, но, наверное, таков уж рок, тяготеющий над 
Россией, сколь бы далек по времени ни был этот очередной вседержитель, у него 
обязательно находились хотя бы некоторые черты и качества, свойственные Ивану 
Грозному.
   Возможно, это один из законов нашей отечественной истории. Закон 
специфический, не распространяющийся на другие страны.


   МОЗАИКА ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XVI ВЕКА

   Лукавое мудрствование царя Ивана
   О том, что представлял собою Иван Васильевич Грозный как государственный 
деятель и какою личностью представлялся он коллегам, современникам и потомкам, 
вы, уважаемые читатели, уже получили определенное впечатление. Вместе с тем был 
он, по словам одного из современников, «во словесной премудрости ритор, 
естествословен и смышлением быстроумен».
   Иван IV знал библейскую историю, разбирался в истории Византии и в ее 
литературе как духовной, так и светской. А уж Священное Писание он знал чуть ли 
не наизусть. Однако даже избранные мысли царя свидетельствуют о его лицемерии, 
о его криводушии и являются не мудростью, но – лукавым мудрствованием. Впрочем, 
судите сами.
   • Бог скорее простит удавившегося, чем погибшего ради тщеславия.
   • Все, что ни случилось с нами плохого, все это происходило из-за германцев!
   • Встречал ли кто-нибудь честного человека, у которого голубые глаза?
   • Если вы злы, то почему умеете творить добро своим детям, а если вы 
считаетесь добрыми и сердечными, то почему же вы не творите так же добра нашим 
детям, как и своим?
   • Как может цвести дерево, если у него высохли корни? Так и здесь: пока в 
царстве не будет должного порядка, откуда возьмется военная храбрость? Если 
предводитель не укрепляет постоянно войско, то скорее он будет побежденным, чем 
победителем. Ты же, все это презрев, одну храбрость хвалишь; а на чем храбрость 
основывается – это тебе неважно.
   • Не подобает мужам благородным браниться, как простолюдинам.
   • Разве подобает царю, если его бьют по щеке, подставлять другую? Как же 
царь сможет управлять царством, если допустит над собой бесчестье?
   • Чтобы охотиться на зайцев, нужно множество псов, чтобы побеждать врагов – 
множество воинов; кто же, имея разум, будет без причины казнить своих 
подданных!

   Воистину не было предела лживости, лицемерию и подлости у этого царя!
   В подтверждение последней фразы прочтите, уважаемые читатели, что писал об 
Иване Грозном Н. М. Карамзин: «Любопытно видеть, как сей государь, до конца 
жиз