нии существовал закон, по которому всякого, кто пытался проехать в Россию,
 будь то мастер или купец, ждала смертная казнь. Русским проезд через 
территорию Ливонии также был запрещен.
   Положение еще более усугубилось после того, как осенью 1557 года в местечке 
Посвол представители Ливонского ордена и Литвы подписали союзный договор, 
направленный против Москвы.
   Иван Васильевич и Избранная рада пришли к выводу, что надлежит нанести 
упреждающий удар, не дожидаясь нападения на Иван-город, Псков и Новгород. В 
конце января 1558 года русские войска вторглись в Ливонию, нанося одновременные 
удары на трех направлениях: на Дерпт (старый русский город Юрьев), Ригу и 
Ревель. Русские войска по всем направлениям беспрепятственно шли вперед, 
захватывая замки и дворянские усадьбы.
   11 мая была взята Нарва, а 19 июля после недолгой осады – Дерпт.
   Ни польский король Сигизмунд II, ни Ганзейский союз, ни шведский король 
Густав I Ваза не помогли Ливонии, отделываясь туманными обещаниями, а то и 
откровенным неприятием просьб Ордена о помощи. У ливонских дипломатов 
оставалась надежда только на Данию, но датчане согласились стать лишь 
посредниками в ливонско-русских переговорах.
   В январе 1559 года, после двух небольших, но удачных для русских сражений, 
войска Ивана IV осадили Ригу, но вскоре отошли от города. Однако положение 
оставалось для Ордена критическим, и потому летом и осенью того же года часть 
ливонских земель отошла под протекторат Польши, другая ее часть – под 
протекторат Дании.
   В начале 1560 года русские войска в третий раз перешли границу и взяли 
сильнейший на восточном рубеже Ливонии замок Марненбург. Вслед за тем пал замок 
Феллин и еще восемь других, менее мощных крепостей. Только замок Венден, 
нынешний Цессис, еще продолжал сопротивление.
   Воспользовавшись неудачами Ордена, против братьев-рыцарей восстали их 
крепостные крестьяне – латыши, и все это привело к дальнейшему ослаблению 
Ливонии и ее безоговорочному подчинению Польше. Часть же северных территорий 
Ливонии подчинялась новому королю Швеции Эрику XIV и его брату – герцогу 
Магнусу.
   То обстоятельство, что русские войска за три года трижды входили в Ливонию и 
трижды уходили из нее, объяснялось непоследовательной политикой русского 
правительства, которое под влиянием Адашева не расширяло конфликт, а намерено 
было погасить его.
   Так продолжалось до августа 1560 года, и неизвестно, как пошли бы дела 
дальше, если бы в августе в Москве не произошло событие, ставшее важной вехой в 
истории того времени. Но чтобы понять, что случилось, придется вернуться 
чуть-чуть назад.

   Кары небесные и возвращение на круги своя
   Иван – подозрительный, болезненно-мнительный, трусливый и очень осторожный, 
не лишенный к тому же известной проницательности – стал все чаще подозревать и 
Сильвестра, и Адашева, и других членов Избранной рады в сближении со старыми 
боярскими родами. Этого боялся он больше всего. Будучи еще и весьма суеверным, 
верившим в колдовство, сглаз и волхование, он многие события воспринимал и как 
наказания Господни, и как заговор темных сил – земных и небесных.
   Иван считал, что Бог продолжает карать его и долгие годы после пожара. И 
через шесть лет, в 1553 году, дал обет посетить с царицей и своим сыном – 
царевичем Дмитрием, родившимся в октябре 1552 года, главные святыни Руси.
   Дмитрий был третьим ребенком Анастасии и Ивана. До него родились две девочки 
– Анна и Мария, но обе умерли, не дожив и до года. Сын-первенец родился в то 
время, когда войска Ивана взяли Казань, и царь узнал об этом при победоносном 
возвращении в Москву.
   Иван надеялся именно ему передать престол. Однако вскоре тщедушный, не 
достигший и года младенец умер. Эту смерть Иван воспринял как наказание Божие. 
Правда, 28 марта родился еще один сын – Иван, а через четыре года и их последыш 
– Федор, но Анастасии суждено было пестовать их очень недолго, ибо и она умерла 
7 августа 1560 года.
   Из-за того, что она болела всего три дня, лекари не могли сказать, какой 
недуг свел царицу в могилу, тут же пополз слух, будто ее отравили.
   Все ученые сходятся на том, что смерть Анастасии сыграла ужасную роль в 
жизни царя, а сам момент ее кончины можно считать поворотным пунктом в истории 
России того времени.
   Ниже, уважаемые читатели, вам предлагается несколько картин, позволяющих 
четко и наглядно представить себе, какою казалась тогдашняя действительность 
совершенно разным отечественным историкам.

   Н. М. Карамзин о смерти Анастасии
   «Небо готовило ужасную перемену в судьбе его и России. 13 лет он наслаждался 
полным счастием семейственным, основанным на любви к супруге, нежной и 
добродетельной.
   Анастасия еще родила сына Феодора и дочь Евдокию; цвела юностью и здравием, 
но в июле 1560 года занемогла тяжкой болезнью, умноженною испугом. В сухое 
время, при сильном ветре, загорелся Арбат; тучи дыма с пылающими головнями 
неслись к Кремлю. Государь вывез больную Анастасию в село Коломенское; сам 
тушил огонь, подвергаясь величайшей опасности: стоял против ветра, осыпаемый 
искрами, и своею неустрашимостью возбудил такое рвение в знатных чиновниках, 
что дворяне и бояре кидались в пламя, ломали здания, носили воду, лазили по 
кровлям. Сей пожар несколько раз возобновлялся и стоил битвы: многие люди 
лишились жизни или остались изувеченными. Царице от страха и беспокойства 
сделалось худо,