и остался лишь 
голубой крест на белом поле.

   «Крепость» в гавани Константинополя
   Нетерпеливый капитан Пембрук распустил все паруса и вскоре скрылся из виду 
турецкой эскадры. Ветер был ровный и сильный; снасти скрипели, корпус корабля 
прыгал и качался на волнах, течь была порядочная, но под искусным управлением 
опытного капитана корабль летел стрелой.

   Через два дня показалась земля: это был берег Анатолии, в 150 верстах от 
Босфора; капитан несколько ошибся и не попал в пролив; но он тотчас поправил 
свою ошибку и в полдень 2 сентября, без лоцмана, вошел в Константинопольский 
пролив, прямо по самой его середине, осторожно вымеривая глубину, и при 
захождении солнца бросил якорь под греческим селением Ново, в трех итальянских 
милях от Константинополя, чтобы дождаться пристава, далеко отставшего вместе с 
турецкою эскадрою. Она приехала сутками позже; пристав тотчас отправился в 
столицу, чтобы донести о приезде русского посольства. Ко дню въезда султан за 
посольством прислал свои кайюки и гребные суда под село Ново. Украинцев долго 
не соглашался ехать в Константинополь в лодках, но пристав говорил, что не 
следует обижать султана, что, присылая свои собственные лодки, он оказывает 
особенную почесть русскому посольству. После долгих переговоров Украинцев 
согласился ехать на лодке с тем, однако ж, условием, что царский корабль пойдет 
впереди. В назначенный день к русскому кораблю приплыло 50 богато украшенных 
султанских судов с придворными чинами, для приема послов. Украинцев со своей 
свитой разместились в суда и, предшествуемые кораблем, поплыли в 
Константинополь; но за совершенным безветрием «Крепость» должна была бросить 
якорь, не доезжая одной мили до столицы. Гребные суда с посольством причалили у 
серальской пристани, где посланника ожидала торжественная встреча и почетный 
караул из янычар.
   На следующий день русский корабль ловко и красиво, с пушечною пальбою вошел 
в гавань и бросил якорь прямо против сераля. Появление его не на шутку 
встревожило султана; он не переставал спрашивать: каким образом такой большой 
корабль мог выйти из мелководного донского устья и как он мог один, без лоцмана,
 проплыть через Черное море и войти в пролив.
   Турки горько упрекали голландского посланника за то, что голландцы учат 
русских кораблестроению, служат у них на кораблях матросами и капитанами, 
будучи в дружбе с Турцией, вредят ей тем, что придают силу враждебной ей России.
 Посланник отвечал, что голландцы люди вольные и служат тому, кому хотят; 
Пембрук же выгнан из Голландии и теперь волен идти, куда ему угодно.
   Жители Константинополя часто приезжали осматривать царский корабль; сам 
султан был на нем. Знатоки особенно хвалили оснастку за ее прочность и красоту. 
Слухи о том, что царь сопровождал посольство в Европу, дошли и сюда; любопытные 
вглядывались в каждого матроса, в каждого солдата, каждого дворянина посольской 
свиты: нет ли между ними царя?
   Капитан Пембрук однажды не на шутку встревожил султана и весь 
Константинополь: он пригласил к себе на корабль общество знакомых французов и 
голландцев, угощал их обедом, после которого появились вина в огромном 
количестве и началась попойка, которая продолжалась до глубокой ночи. Все были 
в неестественном состоянии; хозяин вздумал повеселить своих гостей по-военному 
и открыл пальбу из всех орудий. Султан, его жены и министры ужаснулись; они 
подумали, что царский флот подошел к Константинополю и началось нападение.

   Переговоры Емельяна Украинцева с турками
   Только 19 октября была торжественная аудиенция у султана; 4 ноября Украинцев 
отдал главному визирю свою полномочную грамоту, а через две недели начались 
переговоры о мире. Каждый пункт оспаривали, решали, перерешали несколько раз; 
турки не хотели уступать, русские – тоже.
   Переговоры тянулись около года, и наконец положили: заключить перемирие на 
тридцать лет. Уступки были сделаны с той и другой стороны; Азов, Таганрог и 
Миюса с прилежащими к ним землями по Азовскому морю решено укрепить за Россией. 
Приднестровские форты и городки разрушить до основания и места, на которых они 
стояли, отдать во владение турецкого султана с тем, чтобы не строить новых 
крепостей и не поправлять остатков старых. По Днепру от Запорожской Сечи до 
Очакова не строить ничего, оставаться пустым пространством и только на полпути 
позволено содержать перевоз через Днепр; при этом перевозе может быть деревня, 
обнесенная небольшим валом, рвом и палисадом, какие приличны для защиты деревни,
 но с условием – не придавать этому укреплению вида крепости. Вся окраина 
Азовского моря от Перекопа до первого вновь построенного укрепления должна 
оставаться незаселенною. С противоположной стороны, к Кубани, турки уступили 
русским земли на десять часов езды.
   Насчет татар султан просил о продолжении им дачи денежной не по праву, а из 
милости, без хана же мир не может состояться. Поляки попробовали было вмешаться 
в переговоры о мире и чуть не испортили дела; но твердость русского посла 
восторжествовала: он привез Петру весть о заключенном на тридцать лет перемирии 
с турками.


   КОЕ-ЧТО О ХАРАКТЕРЕ ПЕТРА I

   Ниже, уважаемые ч