ься, писал, что он здоров, а не пишет 
частью за недосугом, частью за отлучкой для знакомства с тем, чего нет в России,
 частью за «хмельницким» (за пирами). Волю свою боярам-правителям он всегда 
выражал ясно, твердо и очень часто резко.
   В Голландии Петр занимался не одним кораблестроением: с бургомистром 
Витзеном и Лефортом ездил он в Утрехт, чтобы повидаться и познакомиться с 
голландским штатгальтером и Вильгельмом Оранским, английским королем. Витзену 
было поручено все показывать царю и повсюду провожать его, а это было дело 
нелегкое; Петр все хотел знать, все видеть; он подробно осмотрел китоловные 
суда и все производство на них, ни один чан, ни один котел для жира не 
ускользнул от его внимания. Он ходил по госпиталям, по воспитательному дому, 
бывал на фабриках, в мастерских, ко всему руку прикладывал и всегда выказывал 
ловкость и проворность.
   Он познакомился, при помощи Витзена, с тогдашними знаменитыми учеными в 
Голландии. Особенно понравился ему знаменитый профессор анатомии – Рюйш.
   Рассказывают, что царь остановился, как пораженный громом, когда в первый 
раз увидел знаменитый анатомический театр этого ученого; с любопытством 
рассматривал его и, когда подошел к стеклянному ящику, в котором сохранялся 
труп набальзамированного Рюйшом дитяти, не мог оторваться от него: дитя лежало, 
как живое, с улыбкой, точно будто спит и видит что-то хорошее во сне. Петр не 
верил, что дитя мертвое: Рюйш открыл стеклянную крышку и только прикосновением 
царь убедился, что это труп; царь наклонился и поцеловал дитя. Долго оставался 
Петр в этом привлекательном для него кабинете и впоследствии часто бывал у 
Рюйша, обедал у него запросто и присутствовал на его лекциях; ходил с ним в 
госпиталь Святого Петра, смотрел, как он исследует болезни, как обращается с 
больными; он так часто ходил в госпиталь, что для него была нарочно проделана 
отдельная дверь, с целью избавить его от назойливости любопытных, 
преследовавших его повсюду. Следы этой двери до сих пор существуют. Петр и 
впоследствии помнил о Рюйше, переписывался с ним и посылал ему редких животных, 
какие ему случалось находить. Рюйш со своей стороны писал ему, как удобнее 
сохранять пойманных животных, как кормить личинки насекомых, или гусеницы, как 
накалывать бабочек и пересылать их.
   Во время своей поездки в Лейден Петр познакомился с другим знаменитым 
профессором медицины Бургавом и также осматривал его анатомический кабинет; в 
нем не было отвращения к трупам; он долго стоял перед одним из них, у которого 
мускулы были раскрыты для того, чтобы насытить их терпентином.
   Голландские провожатые не успевали удовлетворять любознательности своего 
великого гостя; он с жадностью хотел все знать, все видеть. Каждый новый 
предмет поражал его, он останавливался и спрашивал: «Что это такое? Я должен 
это видеть!» Никакие отговорки, никакие убеждения, никакие опасности его не 
останавливали, он все рассматривал, все исследовал, всему учился, все замечал. 
Даже ночью, во время путешествия, он не мог оставаться без дела. Иногда темный 
контур какого-либо здания или мельницы поражал его, он останавливал экипаж, 
приказывал зажигать фонари, факелы и при свете их осматривал предмет, 
возбудивший его внимание.
   Петр в Амстердаме перепробовал много новых для него искусств и мастерств; он 
даже пробовал гравировальное искусство, и до сих пор в Петербургской Публичной 
библиотеке сохраняется оттиск гравюры, сделанной Петром под руководством 
художника Шхонебека; на гравюре опять выражается господствующая мысль Петра: 
торжество христианской религии над мусульманской, – в овальной рамке изображен 
ангел с крестом и пальмовой ветвью в руках, ногами он попирает рог луны и 
турецкие бунчуки; оригинальный оттиск этой гравюры сохраняется в амстердамском 
музее, и на нем современная надпись на голландском языке: «Петр Алексеев, 
Великий русский царь награвировал это иглою и крепкою водкою, под надзором 
Адриана Шхонебека, в Амстердаме, в 1698 году, в спальне своей квартиры на верфи 
ост-индской компании»; на гравюре можно приметить поправки, сделанные искусною 
рукою Шхонебека.
   Из Москвы Петр получил приятные для него известия: постройка кораблей 
кумпанствами быстро подвигалась, военные предприятия и постройка крепостей на 
юге шли успешно, из Швеции получено в подарок триста пушек для зарождающегося 
флота, другие пушки там заказаны, но этого еще недостаточно было для того, 
чтобы спустить флот, его надобно было оснастить, найти опытных капитанов и 
порядочных матросов, на Петре лежала трудная обязанность найти и закупить все 
нужное за границей, но для этого требовались большие деньги, а их недоставало у 
Петра. Царь решился просить помощи у Голландии, и послы его отправились в 
Гаагу; в свите отправился сам царь, оставив на несколько дней свои работы. 
Послов приняли торжественно, Петр у богатой Голландии не просил денег, а только 
просил дать ему опытных и надежных капитанов и матросов, кроме того, оружия, 
боевых снарядов, полотна и канатов, обещаясь за все щедро заплатить 
впоследствии. Купцы-правители осыпали посольство любезностями, обещаниями, не 
хотели ссориться с Турцией и под предлогом, что их финансы в настоящую минуту 
расстроены войной с Францией, отказались помочь царю; но дали ему право самому 
отыскивать мореходцев, покупать оружие и всякого рода корабельные припасы, 
заключать контракты и сделки с голландскими купцами.
   Между тем постройка фрегата быстро подвигалась и приходила к концу. Ноября 
16-го он был торжественно спущен, в присутствии послов и всех городских властей.
 Но Петр был еще недоволен знанием, приобретенным на верфи; он изучил 
кораблестроение практически, но ему хотелось иметь более обширные теоретические 
знания, и он обратился к Витзену с просьбою найти ему такого учителя, который 
научил бы его по чертежам строить корабли всяких размеров, и чтобы по рисунку 
можно было узнать,