царцем положение.
   Расходы на издержки посольские были увеличены против того, как бывали во 
времена предыдущих царствований. К посольской свите было прикомандировано 
двадцать дворян и тридцать пять волонтеров.
   Обязанность дворян состояла в том, чтобы безотлучно находиться при 
посольствах, исполнять все поручения, присутствовать при аудиенциях и т. д.
   Волонтеры отправлялись на этот раз с исключительною целью изучать морское 
дело; они составляли особый отряд, разделенный на три десятка, под начальством 
командора, князя Черкаского. Это были бомбардиры Преображенского полка; они 
участвовали во всех потехах и во всех походах Петра; они вместе с ним строили 
суда на Переяславском озере, были и работали в Архангельске, в Воронеже; они 
вынесли вместе с царем все битвы под Азовом и первые были в траншеях и на 
приступе. К трем десяткам испытанных бомбардиров, по воле царя, волонтерами 
приписаны были маленький сын князя Голицына, два сына Головина, Нарышкин и 
царевич имеретийский Аргилович. Десятником первого десятка был Гавриил Кобылин, 
второго десятка – Петр Михайлов (царь), в третьем – Федор Плещеев.
   Петр для памяти составил для посольства собственноручную записку, в которой, 
между прочим, говорилось о приискании за границей для русской службы искусных 
морских офицеров, боцманов, штурманов, матросов, о найме корабельных мастеров, 
о покупке оружия и разных принадлежностей для флота: полотен, блоков, больших и 
малых пил и других инструментов; бумаги для картушей, свинцу, медных листов, 
кожи для помп, гарусу, т. е. шерстяной флаговой материи на знамена и вымпелы – 
белого, синего и красного цвета и т. д.
   Политическая цель посольства состояла в том, чтобы с Австрией заключить 
оборонительный и наступательный союз против турок, с Бранденбургом, Голландией 
и Англией – торговый договор.
   Управление государством Петр поручил трем знатнейшим вельможам: боярину Льву 
Кирилловичу Нарышкину, князю Борису Алексеевичу Голицыну и князю Петру 
Ивановичу Прозоровскому; предоставил им право управлять государством от имени 
Петра, как будто он и не оставлял Москвы.
   Петр не упустил из внимания оборону южных границ России, где надобно было 
ожидать нападения турок. К Азову стянута была значительная армия, и 
командование ею было поручено боярину А. С. Шеину; ему же поручено было 
переделать и укрепить Азов по плану австрийского инженера Лаваля, построить за 
Таганрогом укрепленный форт, промерить рукава Дона и устроить корабельную 
гавань с крепостью на Таганроге. На низовье Днепра отправлен был особый отряд, 
и значительное войско приказано собрать и придвинуть к границам Польши.
   Польский король Ян III Собеский умер уже восемь месяцев тому назад; но сейм 
не мог решиться, кого избрать на его место; народ и дворянство спорили, 
непокорное войско шумело и грабило коронные земли, потому что жалованья ему не 
давали. Сейм, утомленный раздорами неприязненных партий, стал звать на престол 
французского принца, союзника Турции; Петр беспокоился, чтобы выбор этот не 
состоялся, и, чтобы воспрепятствовать ему, решился двинуть войска сначала к 
границам, а потом и далее, ежели понадобится.
   Позаботившись таким образом о внутреннем управлении государства и внешней 
его безопасности, Петр приказал посольству собираться в путь. Но накануне 
предстоящего отъезда произошло событие чрезвычайное».

   Заговор Циклера и Соковнина
   Этот эпизод нашел отражение в работах многих русских историков.
   Событие, о котором речь пойдет дальше, еще раз подтвердило, какую роль 
отводили царевне Софье враги ее брата-царя.
   При жизни своей она оставалась для многих россиян, недовольных политикой и 
преобразованиями Петра, последней надеждой на возвращение прежних порядков. 
Лишь только возникало в Москве какое-либо возмущение против существующего 
правительства, как тут же смутьяны вспоминали, что в Новодевичьем монастыре 
томится царевна Софья Алексеевна – законная государыня, заключенная в узилище 
собственным единокровным братом-антихристом, оставившим почему-то ненавистную 
сестру мирянкой и все еще не постриженную в монахини.
   А коли так, то, по их мнению, за нею все еще оставалось право на 
прародительский престол, и, стало быть, нужна была только сила, чтобы выдворить 
Софью из тюрьмы-обители и затем возвести на трон.
   День отъезда был уже назначен на 23 февраля 1697 года. Накануне отъезда 
Лефорт давал прощальный вечер в своем доме, с музыкой и танцами.
   Пир был в полном разгаре, когда Петру доложили, что просят его выйти в 
другую комнату, где его дожидаются два стрельца.
   Петр вышел к ним; они повалились перед ним на землю ниц и просили милости и 
пощады. Они донесли, что бывший стрелецкий полковник, а ныне думный дворянин 
Иван Циклер подговаривает стрельцов зажечь в ту же ночь дом Лефорта и на пожаре 
умертвить государя. Одним из них был Ларион Елизарьев, который в августе 1689 
года предупредил Петра о заговоре Шакловитого.
   Петр хладнокровно выслушал донесение, расспросил, где собрались заговорщики, 
и пошел назад к пирующим. Там он очень спокойно объявил, что есть дело, которое 
требует его немедленного присутствия, но просил дождаться его и не прерывать 
веселья, выбрал нескольких сильных и приверженных к себе людей, вместе с ними 
вышел и, не говоря им, в чем дело, прямо поехал в дом Циклера; неожиданно вошел 
в комнату, наполненную заговорщиками, навел на них ужас своим грозным видом и 
тут же приказал схватить и связать Циклера и отвезти его в село Преображенское, 
где и допросил его.
   Циклер еще прежде принадлежал к приверженцам Софьи и, как человек 
честолюбивый, первый оставил ее, когда власть ее поколебалась; первый явился к 
Троице, надеясь такой покорностью заслужить любовь Петра и его милости, но Петр 
всегда чуждал