смутило и то, что в этом шествии не было Петра, 
хотя она и понимала, что, идя за крестами вопреки воле брата, она принимает 
сделанный ей вызов и не боится его.
   А когда она вернулась в Кремль, ей сказали, что Петр уехал из Москвы. Софья 
поняла, что брат, в свою очередь, правильно оценил ее поступок и принял вызов.
   Во второй раз распря между ними возникла, когда Василий Голицын вернулся из 
второго Крымского похода. Софья осыпала «братца Васеньку» наградами, а Петр, 
под влиянием окружавших его офицеров, считал второй поход столь же бесславно 
проигранным, как и первый, и ни на какие награды Голицыну и его сотоварищам не 
соглашался.
   Голицын же, получив награды, явился к Петру, желая поблагодарить за них и 
его, но Петр приказал не пускать князя к себе на глаза.
   Этот поступок брата окончательно убедил Софью, что ее правление подходит к 
концу. Она пошла на крайние меры, решив действовать старым, испытанным 
способом: в ее хоромах появилось подметное письмо, что в ночь с 7 на 8 августа 
в Кремль войдут «потешные» и убьют Ивана Алексеевича и всех его сестер. Вечером 
7 августа Шакловитый ввел в Кремль четыре сотни стрельцов, а еще три сотни 
поставил близ Кремля – на Лубянке. Этих стрельцов сторонники Шакловитого стали 
подбивать на то, чтоб они убили Наталью Кирилловну Нарышкину и ее сына – Петра.
   Об этом узнал начальник пяти сотен Стремянного стрелецкого полка Ларион 
Елизарьев и еще семь подчиненных ему стрельцов и сотников. Они решили 
предупредить Петра и направили к нему в Преображенское двоих из них – Ладогина 
и Мельнова.

   «Троицкое сидение»
   Петр, узнав о том среди ночи, кинулся в конюшню и, как был – в исподнем, 
ускакал в ближайший лес. Туда примчался к нему с кафтаном и сапогами стольник 
его Гаврила Головкин, и они вместе помчались в Троицу, доскакав до монастыря за 
пять часов.
   На следующий же день после того, как в монастыре оказался Петр, туда же 
приехали его мать, жена и любимая сестра Наталья. А следом за ними к воротам 
обители подошел большой и сильный отряд, который привел полковник Франц Лефорт.
   Вслед за Лефортом в монастырь пришло еще несколько офицеров-иностранцев и 
оставшийся верным Петру стрелецкий Сухарев полк. Еще через три дня прибыли и 
телеги с порохом, ядрами, картечью, пушками и мортирами. А к концу августа в 
Троицу пришли со всеми урядниками еще пять стрелецких полковников.

   Патриарх Иоаким, посланный в Троицу царевной Софьей для того, чтобы помирить 
ее с братом, не только не стал миротворцем, но ясно дал понять Петру, что стоит 
на его стороне и дальше будет держаться точно так же.
   Оказавшись в Троице, Иоаким тут же внес ненавистного ему Сильвестра 
Медведева в список врагов и злодеев, якобы замышлявших убить и его, и царя.
   Медведев узнал об этом и, не дожидаясь, пока его схватят, уехал из Москвы в 
Новодевичий монастырь, но туда тут же дошли слухи, что по Москве разыскивают и 
хватают его друзей и сторонников.
   Тогда он бежал под Дорогобуж, намереваясь укрыться в Бизюковом монастыре, но 
15 сентября его отыскали, арестовали и, оковав кандалами, увезли в Москву.
   Патриарх тут же указал расстричь своего противника и передал светской власти,
 что означало одно – дыбу, огонь и кнут. Сильвестр ни в чем не признался, ибо 
признаваться ему было не в чем. Но его все же приговорили к смерти. И один из 
его сторонников с превеликой горечью сказал: «Немые учителя у дыбы стоят в 
Константиновской башне и вместо Евангелия огнем просвещают, а вместо Апостола – 
кнутом учат».
   А еще раньше кинули в пыточный застенок главного «заводчика великой замятни» 
– Федора Шакловитого. Как только Петр почувствовал, что сила за ним, 1 сентября 
он потребовал выдать Шакловитого «головой», и после того, как Софья, промешкав 
неделю, все же выдала своего любимца, при этом и обливаясь слезами, Федора 
Леонтьевича привезли в Троицу и поставили на пытку. Мучили его жестоко, и он 
признался во всем, в чем его обвиняли, но на второй день от сказанного 
отказался и был приговорен к смерти.
   Шакловитого не повезли в Москву, опасаясь, что там найдется немало его 
сторонников, способных к мятежу и готовых освободить своего начальника силой. 
Однако и в стенах Троицкого монастыря – духовной святыни России – казнить его 
тоже было неудобно. Тогда 12 сентября 1689 года Шакловитого вывели из 
монастырских ворот и казнили рядом с монастырской стеной, отрубив ему голову на 
обочине Московской дороги.
   Вместе с Шакловитым казнили и его ближайших подручных – Обросима Петрова и 
Кузьму Чермного, а троих наказали кнутом.
   Тремя днями раньше в Троице-Сергиевом монастыре появился и предпоследний 
фаворит Софьи – Василий Голицын. В заседании Боярской думы его обвинили в 
нерадении во время последнего Крымского похода, в умалении чести царей Петра и 
Ивана, а также и в сговоре с Шакловитым и приговорили к лишению боярства и к 
ссылке на север. Голицын с женой и детьми оказался сначала в Мезени, а затем в 
еще большей глуши – селе Кологоры на Пинеге, где он и умер спустя четверть века,
 в 1714 году, семидесяти лет от роду, в один год с несчастной своей любовницей 
Софьей Алексеевной.

   Крах царевны Софьи
   Падение Шакловитого и Голицына привело к немедленному отстранению от власти 
Софьи. Петр написал брату Ивану письмо, в котором сообщал, что не намерен более 
терпеть Софью соправительницей, назыв