выми. Михаил Юрьевич в связи 
с этим стал человеком все более и более посвященным в самые тайные дела и 
замыслы Василия III. Одним из таких дел стала распря Василия Ивановича с 
пленным, но могущественным казанским ханом из дома Гиреев – Абдыл-Летифом.
   С давних пор в московском плену находился этот хан, судьба которого 
постоянно менялась: он был то почетным узником, то владетельным князем. Однако 
его положение зависело от отношений Москвы с Казанью и Крымом, на престолах 
которых сидели родные братья Абдыл-Летифа.
   Абдыл-Летиф правил Каширой, а еще один его брат – Куйдакул, в крещении Петр,
 – был зятем Василия III, женившись на сестре Великого Московского князя.
   Осенью 1517 года Василию донесли, что Абдыл-Летиф собирается его убить. 
Явных улик не было, и Василий пригласил царевича на охоту. Тот приехал и был 
тотчас же схвачен. Абдыл-Летифу ставили в вину, что он приехал на охоту с 
оружием. После ареста хана отправили в Серпухов, куда повез его Михаил Юрьевич 
Захарьин. По приезде в Серпухов Захарьин устроил пир, и первым тостом была 
здравица за Василия Ивановича. Абдыл-Летиф от такого тоста отказаться не мог. 
Однако в вино был добавлен яд, от которого казанский царевич тут же и скончался.
 И этот поступок Михаила Юрьевича был по достоинству оценен Василием Ивановичем.

   Через полтора года после этого, в январе 1519 года, Захарьин по поручению 
Василия III посадил на казанский трон угодного Москве хана Шиг-Алея. За все это 
и за многое другое в 1521 году стал Михаил Юрьевич боярином. А в 1523 году, 
когда на престоле казанского ханства в результате сложных интриг в доме Гиреев 
и в отношениях с Турцией оказался враждебный Руси хан Саип-Гирей, Михаил 
Юрьевич отправился во главе великокняжеской рати под Казань и для начала 
заложил на реке Суре крепость Васильград, позднее названную Васильсурск. Весной 
следующего года Михаил Юрьевич, осуществляя второй этап борьбы за Казань, 
принял участие в походе на столицу враждебного ханства, командуя всей русской 
артиллерией.
   Таким образом, были бояре Захарьины удачливы и в ратной службе, и в 
хозяйственных делах, и в многочисленных детях своих. А Василию Ивановичу и жене 
его Соломонии иметь детей было не суждено.

   Скандальный развод
   Летом 1523 года, через восемнадцать лет после свадьбы, сорокачетырехлетний 
Василий – в который уж раз! – отправился в объезд по городам и святым обителям 
с жаркими молитвами, чтобы не оставить пустующим прародительский трон.
   Дело осложнялось тем, что братья Василия – Дмитровский удельный князь Юрий, 
Угличский – Дмитрий, князь Калужский – Семен и Любужский – Андрей – становились 
все более очевидными претендентами на престол, что могло ввергнуть страну в 
длительные, кровавые межкняжеские усобицы.
   В июле 1523 года Василий отправился по святым местам, взяв всех четырех 
братьев с собою, и только после того, как 15 сентября возвратился в Москву, 
разрешил им разъехаться по уделам.
   И как только это произошло, он, по выражению летописи, «начаша думати со 
своими боярами о своей великой княгине Соломонии, что неплодна бысть». И 
Василий, опять же по словам летописи, говорил боярам: «Кому по мне царствовать 
на Русской земле и во всех градах моих и пределах: братьям ли дам, но ведь 
братья и своих уделов не умеют устраивать». И говорили ему бояре: «Разойдись с 
Соломонией, государь, и вступи в новый брак, ибо неплодную смоковницу посекают 
и выбрасывают из виноградника».
   Хотя в 1523 году дело до развода не дошло, Василий стал отдалять от себя 
родственников Соломонии, занимавших важные посты в государстве, и привлекать 
других вельмож. Вместе с Сабуровыми подверглись опале и их сторонники – 
священнослужители Максим Грек и Вассиан Патрикеев.
   Осенью 1525 года, когда Василию уже шел сорок седьмой год, да и Соломонии 
было около сорока, великий князь решился на развод. Самой большой сложностью в 
расторжении брака был вопрос юридический – в истории Рюриковичей не было случая,
 когда бы при живой жене задумывалась новая свадьба.
   Австрийский дипломат барон Сигизмунд Герберштейн, подолгу живший среди 
русских и хорошо знавший их обычаи, писал в своих «Записках о Московии»: «Если 
же ктонибудь женится на второй жене и, таким образом, становится двоебрачным, 
то они это хоть и допускают, но не считают законным браком. Жениться в третий 
раз они не позволяют без уважительной причины. Четвертой же жены они никому не 
разрешают, считая, что это не по-христиански».
   И все же, вопреки сложившимся традициям и против обычая, московский 
митрополит Даниил, сторонник и друг Василия, разрешение на развод дал.
   Вслед за тем против Соломонии было возбуждено надуманное дело о колдовстве, 
ловко подстроенное пособниками Василия.
   23 декабря 1525 года после оговора Соломонии в «волховании» был произведен 
«обыск» и было установлено, что якобы по ее просьбе некая ворожея Стефанида, 
чтобы приворожить к постылой жене ее мужа, вместе с Соломонией «смачивали 
заговоренной водой сорочку, порты и чехол и иное платье белое». После этого 
Василий III, не предавая «колдунью» церковному суду, велел отправить ее в 
Рождественский монастырь, что на Рву (монастырь сохранился до наших дней и 
находится в Москве, на улице Рождественке, строение № 20), и там склонить ее к 
пострижению. Однако Соломония на мон