мумбо-юмбо, лишь бы «человек» был «хороший»(то есть щедрый и с деньгами)… 
Женщины же славян и русов предпочитали смерть – в отчаянном шаге с башни, или в 
бою, с оружием в руках – рукам грязного дикаря. Тех же горемык, кто не успевал  
найти спасение ни в бегстве, ни в милосердных объятиях Мораны-Смерти, буквально 
разрывали многочисленные, озверевшие от долгого мужского поста степняки. Но 
скотов в человечьем обличье ничто не убедит в существовании людей. Ни скорбные 
легенды, ни распятые женские скелеты в разрытых археологами обугленных руинах, 
оставленных степными ордами. Были ли иные? Были. Но не правилом, как нынче, а 
исключением, и лучше всего показывает это все та же былина «Иван Годинович». 
Авдотья все же пришла на помощь Кошерищу. Вдвоем они связали русского богатыря. 
Но Кошерище вскоре гибнет от своей же стрелы, нацеленной в посланца Богов, 
вещего ворона, предрекшего ему смерть. А богатырь, освободившись, подвергает 
невесту-изменницу лютой каре: отрубает последовательно ноги, руки, губы, и 
только потом – иногда – голову. Беспримерна жестокость наказания – видно, 
беспримерна, исключительна была и вина спутавшейся с «царищем» дуры. Былина не 
осуждает Годиновича.
          В той же легенде о князе Черном говориться, что  древлянский князь не 
только не помог северскому князю, но и продолжал нападать на его земли... Как и 
на варяжских землях, находились те, кому прадедовские счеты из-за пашен и 
выпасов были дороже славянского братства.  И не зря, наверно, русы воевали с 
древлянами и уличами, свирепо «примучивали» их, облагали жестокой данью. 
Впрочем, не будем судить их чересчур строго. Изощреннейшее интриганство 
рахдонитов оплетало людей и похитрее лесных князьков. А уж разжигать 
межплеменные распри было их любимой методой. Devide et impera – разделяй и 
властвуй.
          Труднее понять… даже не так, труднее говорить о других. Но сказать 
надо. Потому что они были – славяне, служившие в войске каган-бека. Может, это 
были выращенные сызмальства в собачьей  преданности хозяевам рабы, вроде 
египетских мамелюков или турецких янычар. Среди и тех, и других было, кстати, 
немало славян. Может, были то подневольные воины даннических племен славян с 
Дона и Кубани, дальних предков казаков. Очень хочется верить, что этим все и 
исчерпывалось.
          Но мы не можем, не имеем права, увы, исключить и другую возможность. 
Возможность того, что сытое и сравнительно безопасное бытие наемника многим 
юным данникам казалось предпочтительней убогого и нищего житья в забитом 
податном племени. Возможности того, что уже тогда знамена поработителей слепили 
чьи-то юные глупые глаза сиянием Силы. Слепили так, что глаза эти не видели 
того, что отталкивало от каганата их предков, их сородичей: полнейшее 
отсутствие даже намека на Правду в этой наглой, беззаконной, всеподавляющей 
Силе.
          В полном соответствии с канонами голливудских ужастиков, жертвы 
вампира сами начали сторониться солнца и облизываться на чужие артерии.
          Хватит. Противно. Кому из читателей по душе любоваться мерзостями, 
пусть отложит эту книгу и включит телевизор.
          Последнее – участь князя Черного разделили, очевидно, все князья 
полян, северы, радимичей, вятичей. Именно они становились во главе все новых и 
новых восстаний. И, в конце концов, хазары – скорее рано, чем поздно – 
вспомнили очередные наставления Ветхого Завета: «И предаст царей их в руки твои,
 и ты истребишь имя их из поднебесной» (Втор. 7, 24).
           Повесть временных лет не упоминает среди восточнославянских земель, 
в которых ко времени прихода Рюрика было «княжение свое», никого из хазарских 
данников. И не из-за того, что вятичи или радимичи были дикарями. Просто их 
княжеские роды полегли все до единого человека. До последнего исполнили долг 
сынов Перуна, защищая подданных от чудовищного ига воплощенной Кривды. Да будет 
светла их память; жаль, что мы не знаем их имен, кроме северянина Черного.
         Когда ненасытные руки каганов потянулись на север, к Ильменю и 
Белоозеру, вот тогда-то славяне и призвали варягов-русь. И не стоит, наверное, 
говорить о контроле над торговыми путями, как иные историки. Это, скорее, 
хазарский взгляд на события тех лет.
         Чтобы представить, отчего вольнолюбивые, воинственные, буйные славяне 
согласились признать над собой власть чужаков, не нужно рассуждать о 
геополитике и международной торговле.
         Нужно просто представить себе надменное лицо кошерища, въезжающего в 
славянский – твой –городок за русокосой, голубоглазой данью.
     
9. БОЙ НА КАЛИНОВОМ МОСТУ.
     
     Мы последний оплот, так ни шагу назад!
     Слава Русской Земли в наших блещет глазах.
     Умереть за свободу, за Правь русич рад,
     Наши Боги за нас, и неведом нам страх!
     И когда враг ударит стальною стеной,
     Мы, как стая волков среди своры собак,
     Примем грудью удар, и последний наш бой
      Станет светлым мечом, разрубающим мрак! 
     Велеслав. «Песнь Победы».
     
     1. Русь и Хазария.
     
     Нас ведет за собой громовержец Перун.