Карла-Давида, называли славян «собаками»! Еще бы, ведь сам милосердный Христос 
уподобил язычников псам (Мк. 7:27, Мтф. 15:22-28)! Дроздяны еще не стали 
Дрезденом, а Липецк – Лейпцигом, но славянский порт Гам уже превратился в 
Гамбург и в Бремене (от слова «бремя») была почти не слышна славянская речь. 
Маркграф Герон, созвав на пир 50 славянских вождей, сжег их вместе с палатой, 
куда собрал доверчивых язычников. Его соратники по проповеди любви и милосердия 
огнем и мечом  захватывали славянские города, знаменуя свои победы чудовищной 
резней. Отец Оттона, Генрих I Птицелов, взяв город славян-гломачей Гане, 
перебил всех взрослых, а детей и подростков угнал в рабство. Великолепные храмы,
 потрясавшие даже воспитанных в европейской культуре захватчиков искуснейшим 
зодчеством и великолепной резьбой, расписанной не тускнеющими, не выцветающими 
красками, сжигались, кумиры разбивались или шли в переплавку. Многие авторы 
сетовали на «германскую свирепость», извратившую «кроткое учение» Библии и 
заставившее славян до последнего сопротивляться крещению. Поневоле усомнишься в 
знакомстве этих авторов с Библией. Жестокости германцев скорее не дотягивали до 
тех, что заповедал библейский бог своему народу в земле обетованной. 
            И конечно, за немецкими ратями стаями шакалов тянулись рахдониты. В 
те страшные годы столько овдовевших славянок, столько осиротевших славянских 
малышей угнали на Запад, что в языках Европы имя славянина на века стало 
клеймом раба. Sklave в немецком и slaef в голландском, английское slave и 
французское esclavе, esclavo в Испании отмечают позорный и страшный путь 
рахдонитских караванов. В португальском escravo, знакомом россиянину хотя бы по 
заставке сериала «Рабыня Изаура» – их последний след. Сколько книг написано о 
несчастьях черных невольников… напишет ли кто-нибудь книгу о невольниках белых, 
о славянах, которых рахдониты продавали их же одурманенным братьям-европейцам? 
            Торговля людьми происходила при полном попустительстве церкви, а 
иной раз – при ее живом участии. Ведь это же всего лишь язычники! Что до 
отношений работорговцев с императорским престолом, скажу лишь одно: супруга 
кайзера Оттона носила звучное имя Юдифь. До Реформации с ее повальной модой на 
ветхозаветные имена оставалось полтысячи лет. Сохранились и имена тех, кто 
получал  еще в IX в. от престола монополию на торговлю людьми: рабби Донат и 
Самуель, лионцы Давид и Иосиф, сарагосец Авраам 
            Вот к кому пошла на поклон Ольга, «Елена, королева ругов». Вот 
чьего наставничества искала, чьего покровительства – и не только для себя, для 
Руси! Можно разве что добавить, что бандиты Оттона и Юдифи разбойничали в тех 
самых землях, откуда пришли в Киев и Новгород варяжские предки Святослава. 
            И надо обязательно отметить, что вовсе не все немцы позабыли Богов 
и прежнее братство. Мы уже говорили, что были и другие. Да живет в веках имя 
саксонца-язычника из королевского рода – Вихмана. Плечом к плечу со славянскими 
вождями Стойгневом и Наконом, в союзе с датскими викингами и мадьярами он 
противостоял обезумевшим соплеменникам. Но к судьбе Вихмана, Стойгнева и, в 
особенности, Накона, мы еще вернемся.
     
                                 
5. Первая победа.
     
     Он зело стыдобил княгиню-мать,
     Он ее вопрошал с презрением:
      « Не срамно ль дружину нам потешать
     непотребным, чужим крещением?!»
     И. Кобзев. «Падение Перуна»
     
           Естественно, предложение Ольги встретили в Священной Римской империи 
с восторгом. На Русь немедленно выехал спешно рукоположенный в «епископы ругов» 
благочестивый Адальберт, уже заливший потоками славянской крови, слегка 
разбавленной святою водицей, Полабье и Богемию. Выехал, понятно, не один…
           Ольга, надо думать, и впрямь потеряла голову от ужаса и 
безнадежности. Или настолько уж привыкла к власти, хотя бы той ее видимости, 
которую давало ее призрачное положение и противостояние с языческой партией? 
Настолько не хотела признавать за сыном полноту власти, что, когда не 
признавать стало невозможно, согласилась, по сути, на интервенцию?
          Рискну предположить, какие именно причины вызвали у Ольги панику, 
заставили заметаться между цесарем и кайзером. Речь идет о походе Стойгнева, 
Накона и Вихмана. Разбив на своей земле немцев, они перешли Эльбу, неся огонь 
войны в логово врага. Увы, там они утратили многое из того, что принесло им 
успех. На них больше не работало знание местности, да и местное население 
видело в славянах опасных чужаков. А союз с дикими венграми мог настроить 
против них даже местных язычников (Саксония еще вспыхнет восстанием стеллингов, 
«людей Старого Закона», но это будет много позже). И самое главное, после 
первых успехов вновь разгорелись старые родовые распри – бич славянства. Не 
было единого признанного вождя. Кто-то вообще откололся еще за Эльбой, не желая 
воевать на чужбине…
             В 955 году в страшной битве на реке Раксе Оттон разбил Вихмана и 
Стойгнева. Стойгнев погиб в бою. Голову славянского вождя, тела его семисот 
дружинников победители выставили на поле выигранной битвы. Между страшными 
трофеями тевтоны бросили умирать жреца славян – ослепленного, с вырванным 
языком и переломанными конечностями. Вихману с трудом удалось увести остатки 
союзного войска на восток. Завоеватели шли следом за ними, а вспыхнувшие после 
первых обед старые распри славянских княжеств не позволили им вовремя 
объединиться.. Вихман со своей дружиной еще долго бился с христианами в разных