брат на брата поднял гордый меч…
                                                                                
             Велеслав. Гнев Богов.   
                
             Прибавило ли провальное цареградское сватовство Святославу 
уважения и любви к матери? Навряд ли. Смертельное оскорбление нанесли надменные 
ромеи не просто женщине из знатного рода, - что уже было бы непростительно, - 
самой Руси, самим Русским Богам. Ольга же не двинула в ответ дружины за Русское 
море, не припомнила несостоявшемуся свояку Олегов Щит на Золотых воротах. 
«Отомстила» лишь злопамятно-бабьим: «постоишь у меня в Почайне…». И на 
оскорбление не ответила, и слова не сдержала.
            Ольга понимала, как встретят на Руси известие об ее поездке. Один 
из немногих достоверных моментов описания этой поездки в летописи: на 
прощальные напутствия патриарха княгиня отвечает «Люди мои и сын мой – поганые; 
да сохранит меня бог ото всякого зла!». Какой панический ужас перед собственным 
народом, перед родным сыном сквозит в этих словах! После поездки Ольга 
уговаривала Святослава креститься. Это была ее последняя надежда, ее и всей 
христианской партии. Сын отвечал с брезгливым недоумением: «Меня моя же дружина 
засмеет». Один очень, вообще-то, неглупый историк умудрился написать по этому 
поводу вот что: «Для хищнической дружины, стремившейся к грабежам, убийствам и 
грубым чувственным удовольствиям, круг христианский с его любовью, кротостью и 
воздержанием должен был возбуждать смех и презрение». Как в таких случаях 
говорится – «не тем будь помянут», оттого я и не называю имени историка. Про 
«хищническую дружину» мы уже говорили. Но «христианский круг»-то русы, в 
отличие, видимо, от этого историка, не по романам слезоточивым о первых 
христианах знали! Вспомните, что мы знаем про Византию. Не правда ли, как 
прекрасна любовь дяди Константина Багрянородного к родному племяннику, сыновей 
Романа Лакапина – к отцу! Какой кротостью веет от медного быка Феодосия 
Великого, в котором заживо сжигали людей, от ипподрома, окропленного кровью 
десятков тысяч православных христиан, погибших от рук палачей-единоверцев! 
Сколько воздержания в богохульных эскападах цесаря Михаила и его «патриарха» 
Грилла, в императоре Романе II и его кабацкой возлюбленной, вознесшейся с 
панели на престол! Дела «христианского круга» Византии не могли вызывать – и не 
вызывали - у самых небрезгливых  язычников ничего, кроме омерзения, а в 
сочетании с беспримерным лицемерием слов «любви, кротости и воздержания» и 
впрямь «возбуждали смех и презрение»! К тому же отречься от веры предков для 
князя-воина было самым мерзким из человеческих деяний – изменой: «Как я захочу 
ин закон принять?!». 
     Очень интересно, как показали чуждость сына матери художники 
Радзивииовской летописи. На ее миниатюрах на голове Святослава в сцене беседы с 
матерью о вере и оплакивания умершей Ольги – тюрбан. Для века создания 
Радзивилловской летописи – символ «поганого», нехристя. В таком же тюрбане она 
изображает князя-колдуна, оборотня, Всеслава Брячиславича Полоцкого. Тюрбан – 
еще куда ни шло. В те же века северный летописец изобразит убийц конунга Олафа, 
крестителя Норвегии, то есть своих же, норвежских язычников, со смуглыми, 
горбоносыми лицами «сарацинов». Лукавая азиатская религия рядила в «азиатов» 
тех, кто защищал от нее Европу.  Заставляла видеть в палестинских пророках – 
своих, а в собственных предках – чужаков-инородцев. Но и в этой лжи есть доля 
правды – преграды между членами одной семьи, возведенные новой верой, были так 
же неодолимы, как расстояние между Западом и Востоком, коим, как известно, «не 
сойтись никогда».
          Перепуганная, лишившаяся последних надежд Ольга, очевидно, совсем 
потеряла голову. Иначе трудно объяснить то что она – иного слова не подберешь – 
вытворила в 959 году. На сей раз ее послы появились при дворе другого 
христианского владыки – кайзера Священной Римской империи германской нации 
Оттона I. 
           Послы «Елены, королевы ругов» – ругами, по старой памяти, называли 
варягов-русь на Западе, - просили «епископа и священников», наставления в 
истинной христианской вере. По тем временам подобная просьба означала признание 
себя вассалом, данником, по-русски – подручником того, кого просишь.
           Чтобы понять, как могли встретить на Руси весть о таких переговорах 
княгини, надо остановиться и повнимательнее приглядеться к тому, что из себя 
представляла столь пышно именуемая империя, в особенности – в отношении славян.
            Во времена Ольги уже век как христианским попам и 
рахдонитам-работорговцам удалось развернуть при Карле-Давиде Великом… почему 
историки так охотно раздают титулы Великих палачам и разрушителям? Константин, 
Феодосий, Петр… так вот, удалось развернуть на Восток восьмивековой натиск 
тевтонов на юго-запад. Так началась трагическая взаимоистребительная война 
братских народов, тевтонов и славян, длившаяся тысячу лет. Печально знаменитый 
Drang nach Osten, ставивший след бесчисленных могил, стертых с лица земли 
городов и племен, и главное – взаимной неприязни, вражды былых братьев.
            Послушайте, что пишут о землях, лежащих на Востоке, христианские 
монахи Герборд и Эбон:
           «Изобилие рыбы в море, реках, озерах и прудах настолько велико, что 
кажется прямо невероятным.  На один денарий можно купить целый воз свежих 
сельдей, которые настолько хороши, что если бы мы стали рассказывать об их 
запахе и толщине, то рисковали  бы быть обвиненными в чревоугодии. По всей 
стране множество оленей и ланей, диких лошадей, медведей и кабанов, и разной 
другой дичи. В избытке имеются коровье масло, овечье молоко, баранье и козье 
сало, мед, пшеница, конопля, мак, всякого рода овощи и фрукты, и будь там еще