взбунтовавшиеся» новгородцы. Тех, в свой черед, порешили люди Ярослава, 
зазвавшего бунтовщиков на пир. Ярослав убирал свидетелей, готовился «повесить» 
братоубийство на старшего брата – Святополка, тогда еще не «Окаянного». Однако 
убрал не всех.  Главные исполнители успели унести ноги. Потому и стало известно 
о подлинном братоубийце.
            Читатель, вам эта череда побоищ ничего не напоминает?..
             Однако крещеные варяги, не в пример почти землякам Эймунду с 
Рагнаром, никуда не бегут. Они преспокойно едут в Киев, рассказывают нелепую 
историю – и она входит на страницы летописи. Это не простые наемники, и в Киеве 
их ждали  те, кто достаточно влиятелен, чтоб заставить остальных поверить их 
рассказу и в то же время не настолько, чтобы видеть в варягах-христианах  пешку,
 сделавшего свое дело мавра. Кто?
            Не позже IX века в Киеве возникает христианская община.  Судя по 
могилам, то были купцы и воины из Моравии. Могли, конечно, быть и  раньше 
христиане – среди рабов из Византии, например, но об этом ничего толком не 
известно. В конце IX века новую веру принимает князь Оскольд, в крещении 
Николай. После казни Оскольда-Николая язычником Олегом Вещим христианская 
община надолго сходит со сцены. По преданию, один из ближних бояр Оскольда, 
Житомир, имея, очевидно, причины опасаться  участи государя, бежал после его 
смерти в… Древлянскую землю. Между прочим, именно через нее должны были идти из 
Великой Моравии в Киев христианские купцы и проповедники. 
            При Игоре в Киеве появляется соборная церковь. Ведь четверть века 
мира с печенегами и контроля над Днепром – это и четверть века торговли на 
Черном, Русском море. Торговли с Херсонесом-Корсунью, где еще Кирилл-Константин 
видел Евангелие, написанное «русскими письменами», с православной Болгарией, 
наконец, с Византией. Плыли и купцы из этих стран в Киев, селились там. 
Христианская община богатела и росла, а с появлением дружины крещеных варягов 
обрела и серьезную вооруженную силу.
            Но какую выгоду получала она, убив столь терпимого к ней государя? 
Чего добивалась? И как вообще смогла оказаться так близко к княжескому 
престолу? Через Ольгу?  Конечно, великая княгиня-христианка если не идеальная 
глава для христианской партии, то, по крайней мере, идеальное знамя. Да ведь 
она в те времена была язычницей – так говорит летопись. Только вот летописный 
рассказ о  времени и обстоятельствах ее крещения вызывает не меньше вопросов, 
чем рассказ о гибели ее мужа, а доверия вызывает еще меньше.
              Летопись говорит так: приехала Ольга в Константинополь, и так 
приглянулась цесарю Константину Багрянородному, что тот начал домогаться ее 
руки и сердца. Хитромудрая вдова в ответ потребовала у императора лично 
крестить ее, а потом, едва покинув купель, срезала незадачливого жениха: мол, я 
тебе теперь дочь во Христе, как  же ты на дочери женишься?
               О поездке этой, об ее причинах и результатах, поговорим особо. А 
пока скажу сразу – в историю эту не верится. И не потому, что чересчур похожа 
на сказку – сказка и жизнь вообще чаще друг на дружку походят, чем многие 
думают. И не потому, что император был женат. Мало ли у ушлых греков было 
снадобий без цвета, вкуса и запаха, как раз на такой случай? И мало ли 
монастырей приняло в свои стены опостылевших мужьям императриц?
               Дело в том, что Константин оставил подробные заметки об этом 
визите. То, что в них – ни слова об его сватовстве, понять еще можно: кому 
приятно вспоминать неудачу? Странно иное – Константин не только не говорит ни 
слова о крещении Ольги, но и упоминает в ее свите священника Григория.
             Вот уж, как говорила Алиса, все страньше и страньше… Грекам 
выгодно приписать крещение правительницы Руси себе, но они молчат о нем и 
считают ее христианкой. Киевский летописец, вместо того, чтоб пуще прославить 
Ольгу, в языческой стране узревшую «свет истины», замалчивает это событие и 
«переводит стрелки» на греков. Приблатненное выражение тут в самый раз. Полное 
впечатление, что летописец или его источник создает Ольге… алиби. И создавать 
его начали по горячим следам: уже в «Хронике продолжателя Регинона»  Х в. 
упоминается о крещении  «Елены, королевы ругов» в Константинополе. Но зачем?
     
5. Странная месть Ольги.
     
     Боже! Сколько правды в глазах государственных шлюх,
     Сколько веры в руках записных палачей!
     Боже! Ты не дай им опять закатать рукава, 
     Ты не дай им опять закатать рукава суетливых ночей!
         Ю. Шевчук.
     
             Из книги в книгу кочует рассказ, как Ольга мстила за мужа «по 
жестокому языческому обычаю». К чести летописца, он тут не при чем. Описывая 
зверства будущей святой, он ни разу не вспоминает любимое «были же люди погани 
и невегласы». Да и то – что такое пять с небольшим тысяч взбунтовавшихся 
данников-древлян? Поколение спустя в Константинопольском ипподроме на потеху 
столичной толпе по приказу православного цесаря Василия II казнят 48 тысяч 
пленных болгар, – между прочим, православных христиан! А лет за полтыщи до того 
благочестивейший  император Юстиниан Великий на том же ипподроме заманил в 
ловушку и вырезал пятьдесят тысяч участников восстания Ника, чистокровных 
византийцев и, конечно, тоже православных. А уж что творили образцы добродетели 
из священного писания христиан! «А народ, бывший в городе, он вывел и положил 
под пилы, под железные молотилки, под железные топоры и бросил в обжигательные 
печи. Так он поступил со всеми городами аммонитскими»(2-я Цар.12:31). Перед