Богу, нарушение миропорядка и воли Божьей, явленной в обычаях и законах предков.
 У такого Зла не было и не могло быть «бога». Его представляли существа, 
отвергшие долю, предначертанную им Родом, отвергшие Его. Они – будь то 
обитатель болотной кочки или тварь, что «горами движет, а людьми, как вениками, 
трясет», - обозначались презрительным «бесы»: «Беден бес, что у него Бога нет». 
От них и прочей лихой силы оборонялись целой крепостью из обычаев, повседневных 
обрядов, оберегов, покрывавших каждый предмет быта русов и славян. 
             Разумеется, этой нечистью и тремя высшими божествами мир 
руса-язычника не исчерпывался. Однако я ведь не очередную энциклопедию 
славянского язычества создаю. Я пытаюсь буквально в двух словах, естественно, 
чудовищно схематично и упрощенно, передать основы, дух славянского мироощущения 
той эпохи.
             Притом – это очень важная подробность – язычники не верили в 
«прогресс». Им была чужда глупость, утверждающая, что все улучшается только от 
хода времени, что мы – лучше предков только оттого, что родились позже. По 
свидетельству выдающегося русского лингвиста И. И. Срезневского, «старый» в 
древнерусском означало «почитаемый», «разумный», «опытный», «лучший». Слово же 
«новь», «новый» прозрачно намекало на «Навь», «навий» – мир тьмы и нежити и его 
исчадье. Русская поговорка гласила, что «Были люди божики (или – велеты, 
великаны), теперь – пыжики, а будут – тужики; эти петуха впятером резать будут».
 Другое предание гласило, что боги утвердили Мать-Землю на четырех огромных 
рыбах над водами мрака и смерти. Одна за другой рыбы уплывали или погибали и 
ныне мир держит одна рыба; он же с каждым разом все больше погружается в хляби 
тьмы, все более пропитывается ею. Миру предстоит, верили русы, в ближайшие 
времена погибнуть, и возродиться вновь. Представления русов о посмертии, 
слишком сложные, чтобы о них здесь рассказывать, включали и представления о 
перевоплощении. Но мы сейчас живем в стареющем, умирающем мире. Оттого и 
засилье нового-навьего, и необходимость в крепости из оберегов.
            Как и большинство язычников, русы и славяне не делили Богов на 
«своих» и «чужих», культы и обряды – на «правильные» и «неправильные». Почитая 
отчих Богов, они считали, что другие народы почитают Их же по иному. Более того,
 в Гаме, будущем Гамбурге, славяне в храме Юпитера –Хаммона стали чтить своего 
Громовержца Перуна и прочих Божеств, оказывая почести античным статуям. То же 
было и на Балканах, согласно житию Григория Святогорского: там славяне почитали 
свою Богиню-Мать в древнем мраморном изваянии.
            Многих отчего-то волнует, были ли у русов храмы. Могу уверенно 
заявить, что были. Их упоминает Иаков Мних в «Похвале и памяти князю русскому 
Владимиру», утверждая, что он «храмы идольские раскопа и посече». Храм в 
Северной Руси упоминает «Сага об Йомских витязях». Более того, на Руси найдены 
остатки такого сооружения, возможно, того самого, упоминающегося в саге, 
полностью подобные остаткам небольшого славянского храма, раскопанным в ГДР, в 
Гроссен-Раден. В том храме даже найдены шесть наконечников копий и останки коня 
– свидетельство того самого обряда, что варяги совершали в Арконе, Радигоще и 
Щецини, а их колонисты в устье Двины передали ливам. В нашем ничего подобного 
не найдено, зато найден «Перунов топорок» на гривне и деревянный кумирчик 
какого-то неведомого, но очень симпатичного Божества – Младенца. Очевидно, и у 
русов было подобие индийского Ганеши или кельтского Мабона. Храм найден в 
Ладоге, на… Варяжской улице! Прочел я об этом в книге выдающегося 
«неонорманниста» Глеба Лебедева, причем он сам же и отмечает, что храм имеет 
западнославянский, а не скандинавский вид! И даже на миг не задумывается – 
отчего это на улице, чье название он перевел бы как «Норманнская», стоит 
типично вендский храм?
             Тут следует привести один случай, дающий портрет иных наших 
историков, так сказать, в рост. Был такой Н. М. Гальковский, написал он книгу 
«Борьба христианства с язычеством в Древней Руси». Книга даже не так уж плоха, 
особенно – второй том, представляющий редчайший сборник древнерусских 
источников о язычестве и двоеверии. Но вот то, что писал сам Гальковский… вот 
один пример. Говорит Гальковский о храмах на языческой Руси. И очень ему не 
хочется признавать, что они были. Цитирует нехотя Иакова Мниха, и тут же 
прибавляет «сам он жил позже князя Владимира (откуда это известно? – Л. П.) и 
храмов языческих не видал, так как они были разрушены при введении христианства.
 Вероятно, он говорит о языческих храмах, по аналогии с христианскими храмами». 
Так Мних не видел храмов оттого, что их разрушили, или оттого, что их не было? 
И из чего следует, что Мних «говорит по аналогии»? Зачем же винить честного 
инока в столь легкомысленном вранье? Далее следует цитата из саги – все-таки 
Гальковский ученый, и не замалчивает противоречащие его теории факты, хоть и 
пытается  не придавать им значения.  И вот он заключает: «вероятно, это здание 
было весьма примитивное, похожее на большой сарай». А на что похожи такие 
методы исследований? На что похожа применяемая к предкам какая-то «презумпция 
дикости», до того непреклонная, что и монаха-единоверца православный историк, 
не задумываясь, обвинил чуть ли не в подлоге?!
          Вот как описывают внешний вид «больших сараев», стоявших на варяжской 
прародине новгородцев и ладожан, немецкие миссионеры. Саксон Грамматик – о 
храмах Рюгена-Руяна: «Посреди города (Арконы – Л. П.) была площадь, на которой 
стоял храм из дерева, изящнейшей работы (…) внешняя стена здания выделялась 
аккуратной резьбой, включавшей формы разных вещей…
          Отличием этого города (Коренице – Л. П.) были три храма, заметные 
блеском превосходного мастерства»
         Гельмольд говорит, что Святовит имел в Арконе «величайшей пышности 
храм», а в Рерике, вокруг священных дубов Перуна стояла «искусно сделанная