объяснит нам, какой порыв в середине Средних веков вырвал тысячи людей из 
привычных мирков цеха, замка, деревенской общины, и отправил убивать и умирать 
в чужую страну, вдруг ставшую даже не родною – Святой! Надеюсь, хоть сейчас 
детям в школе не внушают смешной и грязненькой идейки, будто крестоносцы шли в 
Палестину «грабить». Эта идейка характеризует как раз нас, а не крестоносцев, 
заголяя напоказ всем и умственное, и нравственное убожество нашего века. Любой 
человек, наделенный хоть одной извилиной, способен сообразить, что куда проще и 
безопаснее для грабителя взять кистень да и прогуляться безлунной ночкой к 
ближайшей большой дороге. А война – любая, в особенности же древняя, с ее 
битвами из множества поединков – тем и отличается от разбойного нападения, что 
шансов погибнуть там не меньше, а у новичка – больше, чем уцелеть, не говорю уж 
– нажиться. Не говорю также и про трудности похода в немыслимо далекую страну, 
для нас сравнимого разве что с полетом на Марс. А уж нравственная сторона 
вопроса… если бы средневековое духовенство знало, что потомкам в абсолютном 
большинстве бандитский налет будет понятнее и ближе жертвы за веру, боюсь, оно 
стало бы иначе относиться к абортам и контрацепции.
             А как, не привлекая религии, объяснишь, отчего в Индии не было ни 
одной крестьянской  войны? На обоих концах Евразийского континента, в Китае и в 
Европе бушевали Жакерии и Желтые Повязки, Лю Баны и Уоты Тайлеры. И это притом, 
что в Европе всякий крестьянин при определенном усилии мог подняться по 
общественной лестнице – вступив в цех, поступив в услужение к рыцарю, наконец, 
постригшись в монахи. В Китае же вообще любая деревенщина могла, сдав экзамены, 
стать чиновником, а там, в идеале – и императором. Подобное, конечно, в жизни 
не случалось, но пробиться в чиновники и получить сытное местечко какого-нибудь 
рыночного инспектора или писца в судебной управе было делом вполне житейским. А 
в Индии факт рождения в соответствующей касте приковывал крестьянина к мотыге и 
нескольким соткам риса «до конца этого воплощения». Казалось бы, при такой 
безнадежности бы как раз и бунтовать. Ан нет, не находилось индийских Спартаков 
и Разиных, отчего в советских учебниках истории, помешанных на «классовой 
борьбе», многотысячелетней «матери цивилизаций» уделяли три-четыре странички. 
Зато китайские крестьяне предпочитали прорываться в императоры – и иногда 
прорывались – круша мотыгой черепа чиновников. А вилланы Европы грабили купцов, 
жгли замки и громили монастыри, что, кстати, тоже не всегда кончалось рядами 
виселиц вдоль дорог. Но не зная религиозных воззрений этих стран, вы не поймете,
 читатель, такой разницы в поведении крестьян Запада, Индии и Поднебесной.
           С концом Средневековья зависимость общества от религии не кончилась, 
лишь приняла скрытые формы. Если не верите, почитайте труд Макса Вебера 
«Протестантская этика и капитализм». Но мы говорим не о конце Средневековья, 
скорее об его начале. А здесь – очевидное и откровенное господство религии на 
каждом шагу. Языческое общество, кстати, если и отличалось в этом от 
христианского, то далеко не всегда в сторону «свободы». В нем неукоснительно 
царил принцип «Так поступали Боги, так теперь делают люди», сформулированный в 
индийской «Таиттирья Брахмана». Чтоб дать вам, читатель, представление об этом 
принципе, скажу – викинги носили длинные волосы и бороды именно потому, что их 
носил Один Харбард – Длиннобородый. Равно и руги брили головы и бороды именно 
потому, что так изображались Святовит и Перун. Религия определяла, как видите, 
даже прическу.
         Поэтому нам не обойтись без хотя бы поверхностного и очень беглого 
знакомства с языческой религией. Разумеется, я и не пытаюсь дать полное 
представление о ней или хотя бы о том, что мы про нее знаем. Для этого 
потребовалась бы добротная многотомная энциклопедия, а пока таковая еще не 
написана, позволю себе предложить вам, читатель, обратиться к классическому 
двухтомнику академика Рыбакова «Язычество древних славян» и «Язычество древней 
Руси», а так же к недавно вышедшей замечательной книге М. А. Серякова « 
«Голубиная Книга» – священное сказание русского народа», а из книг 
неспециалистов – публикации московской общины «Родолюбие». С рядом оговорок 
можно признать сносной книгу Д. М. Дудко «Матерь Лада. Божественное родословие 
славян». Остальные издания на эту тему, увы, представляют собой любительские 
рассказы о значении, облике и занятиях тех или иных Божеств, собранные в 
алфавитном или ином порядке. При этом они мешают данные источников с домыслами 
ученых и собственными фантазиями авторов. В таких книжках то и дело встречаешь 
«богов», выдуманных авторами разного времени – Услад, Числобог, Крышень и пр. – 
или никогда у славян не почитавшихся. Среди последних особенно повезло 
почему-то египетскому Ра. Другая разновидность книг -  сугубо научные издания. 
В них немало полезных сведений, но, увы – специалисты не менее дилетантов 
путают собственные домыслы с фактами. Несколько таких случаев мы затронем. В 
остальном специалисты повторяют «подвиги» дилетантов с точностью до наоборот. 
Они то и дело покушаются доказать, что то или иное Божество, о чьем культе 
сохранилось немало свидетельств – вымысел (Род, Лада, Леля, Ярило), или 
«отдать» каким-либо инородцам славянское Божество. Последнее, очевидно, 
полагают за особый шик и растаскивают пантеон предков с энергией приватизаторов 
гнезда гайдарова. Перун-де это заимствованный у скандинавов Тор, Волос и Мокошь 
«заимствованы» у финнов, а Хорс с Симарглом – у хазар. Я не шучу, читатель! В 
такие моменты понимаешь, почему противоположностью слову «специалист» считается 
не «профан», «дилетант» или «недоучка», а «любитель». Неужели, чтобы считаться 
специалистом в родной истории, ее нельзя любить? 
            И разумеется, о религии наших предков так узнаешь немного. Ну какое 
представление о православии можно составить по пересказанным неучем-безбожником 
святцам? Или по дискуссии об авторстве «Троицы» Андрея Рублева?
            Итак, для начала – русы-язычники знали единого Бога. Об этом