ы хазарскую 
иудейскую общину, потому что это было выгодно не только ему, но и его стране. 
Но в Ургенче правил тюрк, который ради веры пошел на менее выгодный союз с 
освободившимся от Хазарии Булгаром. Гузы, воюя с хорезмийцами, купцов через 
свои земли пропускали, взимая пошлину. Эта торговля была менее выгодна Хорезму, 
зато совесть тюрка была чиста.
   Понятие «выгода» у разных этносов и в разные эпохи различно. Для эмира 
Ургенча деньги значили много, но не все. Он не мог на них купить расположение 
мулл и улемов, энтузиазм своих конных стрелков, симпатии соседних кочевников и 
даже любовь своих жен. В Азии не все продается, а многое дается даром, ради 
искренней симпатии, которую эмир должен приобрести, если не хочет сменить трон 
на могилу. Поскольку общественное мнение хорезмийцев X в. формировалось в 
постоянной войне за ислам, то и правитель их должен был поступать в согласии с 
установленным стереотипом поведения. Он так и делал.

   Макдиси сообщает: «Городами Хазарии иногда завладевает владетель Джурджании».
 И в другом месте: «Слышал я, что ал-Мамун нашествовал на них (хазар) из 
Джурджании, победил их и обратил к исламу. Затем слышал я, что племя из Рума, 
которое зовется Рус, нашествовало на них и овладело их страною» [цит. по: 55, с.
 252—253]. И Ибн-Мискавейх и Ибн ал-Асир сообщают о нападении в 965 г. на 
кагана Хазарии какого-то тюркского народа. Хорезм дал помощь при условии 
обращения хазар в ислам, а потом «обратился и сам каган» [там же]. Сопоставим 
эти сведения с тем, что мы уже знаем.
   В 943 г. хазарские иудеи и хорезмийцы, по свидетельству Масуди, были в союзе.
 В 965 г. Хазарская держава пала. Следовательно, колебания политики Хорезма 
имели место в промежутке между этими датами. Логично думать, что шансы царя 
Иосифа упали после поездки Ольги в Константинополь в 957 г. Значит, в эти годы 
(957—964) хорезмийцы под предлогом защиты хазар от гузов и русов обратили 
языческое население дельты Волги в ислам. Те пошли на это охотно, потому что не 
видели от своих правителей ничего доброго. Таким образом, Святославу была 
открыта дорога на Итиль, а подготовка к войне закончена [82 - С. П. Толстов 
вопреки Макдиси полагает, что завоевание Хазарии русами предшествовало 
вступлению в Хазарию хорезмийцев; он пытается сопоставить вторжение русов с 
походом Владимира на Булгар в 985 г. [см.: 55, с. 255]. Для такого мнения 
оснований нет.].

   Пятый акт трагедии
   964 год застал Святослава на Оке, в земле вятичей. Война русов с хазарскими 
иудеями уже была в полном разгаре, но вести наступление через Донские степи, 
контролируемые хазарской конницей, киевский князь не решился [83 - Это ответ на 
сомнения А. А. Шахматова [см.: 62, с. 118—119].]. Сила русов X в. была в ладьях,
 а Волга широка. Без излишних столкновений с вятичами русы срубили и наладили 
ладьи, а весной 965 г. спустились по Оке и Волге к Итилю [см.: 3, с. 426—429], 
в тыл хазарским регулярным войскам, ожидавшим врага между Доном и Днепром [84 - 
С. П. Толстов [55, с. 256] полагает, что русы встретились с гузами около 
Верхнедонского волока (т. е. выше Итиля) и двинулись вверх по Волге. Однако 
течение на Волге настолько сильное, что подняться против течения можно было 
только при помощи бурлаков. В военных условиях это слишком опасно. Поэтому надо 
считать, что русы спускались по Оке и Волге самосплавом, при котором воины не 
устают и могут быть готовы к бою с противником.].
   Поход был продуман безукоризненно. Русы, выбирая удобный момент, выходили на 
берег, пополняли запасы пищи, не брезгуя грабежами, возвращались на свои ладьи 
и плыли по Волге, не опасаясь внезапного нападения болгар, буртасов и хазар. 
Как было дальше, можно только догадываться.
   При впадении р. Сарысу Волга образует два протока: западный – собственно 
Волга и восточный – Ахтуба. Между ними лежит зеленый остров, на котором стоял 
Итиль, сердце иудейской Хазарии [см.: 21, с. 26]. Правый берег Волги – 
суглинистая равнина; возможно, туда подошли печенеги. Левый берег Ахтубы – 
песчаные барханы, где хозяевами были гузы. Если часть русских ладей спустилась 
по Волге и Ахтубе ниже Итиля, то столица Хазарии превратилась в ловушку для 
обороняющихся без надежды на спасение.
   Продвижение русов вниз по Волге шло самосплавом и поэтому настолько медленно,
 что местные жители (хазары) имели время убежать в непроходимые заросли дельты, 
где русы не смогли бы их найти, даже если бы вздумали искать. Но потомки иудеев 
и тюрков проявили древнюю храбрость. Сопротивление русам возглавил не царь 
Иосиф, а безымянный каган. Летописец лаконичен: «И бывши брани, одолъ 
Святославъ козаромъ и градъ ихъ... взя» [42, т. I. с. 47] [85 - Там сказано: «И 
градъ их и Бълу Вежю взя». Значит, «градъ» – не Белая Вежа [см.: 3, с. 427. 
Примеч. 9].]. Вряд ли кто из побежденных остался в живых. А куда убежали 
еврейский царь и его приближенные-соплеменники – неизвестно.
   Эта победа решила судьбу войны и судьбу Хазарии. Центр сложной системы исчез,
 и система распалась. Многочисленные хазары не стали подставлять головы под 
русские мечи. Это им было совсем не нужно. Они знали, что русам нечего делать в 
дельте Волги, а то, что русы избавили их от гнетущей власти, им было только 
приятно. Поэтому дальнейший поход Святослава – по наезженной дороге ежегодных 
перекочевок тюрко-хазарского хана, через «черные земли» к Среднему Тереку, т. е.
 к Семендеру, затем через кубанские степи к Дону и, после взятия Саркела, в 
Киев – прошел беспрепятственно.
   Русские ратники, изголодавшиеся за долгий переход по полупустыне, разграбили 
роскошные сад