сухих вершинах которых расположились островки настоящей полупустыни с 
колючими кустами перекати-поле.
   На склонах бугров и возвышенностях стоят поселки русских и казахов. Оба эти 
народа давно живут совместно, уважают друг друга, вместе ездят на рыбную ловлю 
и пасут на заливных лугах стада коров и конские табуны. Невольно напрашивается 
вопрос – не так ли жили в древности хазары? Ведь в этих местах другого способа 
жизни просто не придумаешь. Но нам нужны были находки.
   Курганные насыпи на протоке Бушме действительно напоминали древний могильник,
 но, как оказалось при выяснении путем шурфовки, это были просто выкиды со дна 
реки при углублении фарватера. На Сизом бугре [9 - В дельте Волги каждый бугор 
имеет свое название.], недалеко от поселка Зеленги, мы наткнулись на казахское 
кладбище. Глубокие могильные ямы были не засыпаны, а прикрыты досками и соломой 
и обнесены глинобитной оградой. Но этот факт был бы интересен этнографу, а не 
археологу. Надписи на памятниках, сделанные арабским шрифтом исключительно 
четким почерком, давали точные даты погребений, а именно – XX в. н. э.
   Мы выехали в море через Беленский банк, и нашим глазам открылись плоские 
острова и водная гладь, глубиной по колено. Птицы купались то в прогретой 
пресной воде, то в лучах ослепительного солнца. Рыбы оставляли среди водорослей 
серебристые, мгновенно пропадающие следы. Мы ходили по древней земле Хазарии на 
28—29 м ниже уровня Мирового океана [10 - Некоторые впадины Азии лежат ниже 
уровня моря, принятого за нуль. Поэтому высотные топографические отметки здесь 
идут со знаком «минус».], но находок не было, а где их искать – было неизвестно.

   На обратном пути мы подъехали к крохотной деревушке, приютившейся на склоне 
бугра Степана Разина. Навстречу нам вышел приветливый казах и с улыбкой 
пригласил гостей в дом. Мы выпили чаю, переночевали и утром пошли осмотреть 
вершину бугра, украшенного высоким триангуляционным пунктом. И тут мы были 
вознаграждены за все волнения, комариные укусы и бесплодные маршруты по пустым 
буграм. Под восточным склоном бугра был построен маленький кирпичный завод. 
Глину добывали, стесывая оконечность бугра, так что к нашему приезду 
образовался отвесный обрыв высотой 20 м. Заглянув вниз, я увидел, что из обреза 
торчат остатки человеческих костей. Археологический нож был при мне, и я 
немедленно начал расчистку. Мой спутник А. А. Алексин и наши любезные хозяева 
принесли лопату, быстро сделали веник и, уже не помню через какое время (я его 
не замечал и не считал), мы увидели скелет мужчины, лежавший на спине. У 
правого бедра был небольшой железный нож, на месте левого уха – серьга – 
бронзовое колечко, а в изголовье великолепный сосуд с рифлением и лощением, не 
похожий ни на какие известные до сих пор. Ноги были срезаны обрывом.

   Грани времени захоронения были точны: железный нож исключал даже эпоху 
бронзового века, не говоря уже о неолите; татарский обряд погребения хорошо 
известен и совсем иной, нежели обнаруженный нами; значит, верхней датой будет 
XIII в. Остается первое тысячелетие н. э., а в дельте Волги в это время жили 
именно хазары. Сосуд по характеру изготовления следовало датировать VII – IX вв.
, а скорее, просто VIII в., ибо относящиеся к тому же роду, хотя и отличающиеся 
в деталях сосуды неоднократно находили на Дону [11 - Так называемая салтовская 
культура [см.: 7, с. 35, приведенная литература].] и датировка их не 
подвергается сомнениям. Итак, в наших руках оказался хазарский череп, и места 
для сомнений не оставалось.
   Остальную часть пути до Астрахани я провел как бы в тумане. Что бы ни сулила 
и как бы ни обманула остальная часть отпущенного нам времени, о неудаче теперь 
не могло быть и речи. Хазарин был найден.

   Степи
   Закончив маршрут в дельте, мы пересели на машину и двинулись в степи. Нам 
предстояли три дороги. Первая шла на север, вдоль правого берега Волги; этот 
маршрут был, собственно говоря, вызван требованиями геологии, но мы хотели 
попутно установить если не наличие, то хотя бы заведомое отсутствие хазарских 
памятников на территории, вне всякого сомнения, входившей в Хазарский каганат. 
Второй маршрут – юго-западный – проходил через калмыцкие степи и Черные земли 
до самого берега Каспийского моря. Третий маршрут был намечен на восток, в 
полупустыни и сыпучие пески Заволжья.
   Для того чтобы выполнить такую большую программу за единственный месяц – 
сентябрь, остававшийся в нашем распоряжении, следовало ездить быстро, но при 
быстром движении снижаются возможности наблюдения. Ведь целью поисков были 
крохотные осколки глиняной посуды, которые уже тысячу лет пылились и почти 
сливались с почвой. Обычно археолог идет пешком и смотрит себе под ноги, а тут 
нужно было угадывать место поисков из кузова быстро мчащейся машины. Несомненно,
 что много находок было не замечено, но зато мы нащупали новый метод поисков, 
впоследствии ставший наиболее эффективным способом исследования. По мелким, еле 
уловимым признакам мы научились угадывать места, где когда-то до нас 
останавливались хазары и их современники. Бывало, машина пробивается через 
желтый горячий песок, по бокам песчаные кочки высотой до полуметра, покрытые 
колючками. Никакого желания остановить машину и сойти на землю нет. Вдруг 
дорога становится ровной, и по краям ее расстилаются ровные площадки глиняного 
наплыва такыра, покрытого узором из трещин. Шофер готов дать газ, но я почти 
интуитивно останавливаю машину, спрыгиваю и иду, наклонив голову. Да, есть 
черепок, потом другой и скоро – целая горсть остатков Средневековья.
   Снова мы едем дальше, и долго-долго нет желания опять ходить, уткнувшись 
носом в землю.
   Теперь я знаю, почему там была сделана находка.
   Ровная глиняная площадка, растрескавшаяся