ентрализованная 
социально-политическая система. Для берберов и туарегов Африки, тюрков Средней 
Азии, горцев Памира и Гиндукуша ислам перестал быть символом угнетения и 
ограбления, потому что появилась возможность использовать разнообразные 
шиитские течения как знамена для борьбы против суннитского Багдада.
   Отложившиеся от халифата африканцы захватили Сицилию и вторглись в Италию, 
где потеснили лангобардов и разбили войско франков Людовика II, а в 840 г. 
африканский флот вошел в устье Тибра и чуть было не овладел Римом. В том же 
году омусульманенные персы – Саманиды – завоевали Исфиджаб (совр. Сайрам, около 
Чимкента), а багдадские халифы тратили силы и средства на подавление восстаний 
своих подданных, единоверцев и соплеменников, и на бесконечную войну с 
Византией.
   Как из тектонических разломов земной коры через трещины вытекает подземная 
магма, так на рубеже двух суперэтносов и двух великих культур возникли движения,
 которые казались забытыми и похороненными: хуррамитов в Азербайджане и 
павликиан в Малой Азии. Между теми и другими не было ни организованной связи, 
ни общей политической направленности. Одни были просто стойкими маздакитами, 
другие пытались воскресить некоторые принципы маркионитов – гностиков. Но те и 
другие по принципам идеологии и конечным целям восходили к древнему учению 
манихеев: делению мира на черное и белое и стремлению путем кровавых экзекуций 
добиться победы светлого начала, которым они считали себя. Как следовало бы 
реагировать на это хазарскому правительству? Хуррамиты были потомками 
маздакитов, союзников хазарских евреев в 494—529 гг., а арабы – гонителями 
иудеев в 690 г.; греки принуждали евреев к отречению от веры еще в 723 г. 
Казалось бы, наступило время расплаты. Но правительство Обадии и Ханукки 
предпочло торговлю с Багдадом и помощь византийских инженеров при постройке 
Саркела верности историческим традициям и былой дружбе, от которой никогда не 
отказались бы тюрко-хазары. Теперь же система ценностей изменилась: выгода 
встала на место верности и доблести. А самой выгодной ситуацией для евреев была 
война греков против их врагов – болгар и арабов. Феофилу удалось вернуть город 
Самосату в 837 г., но халиф Мутасим разбил византийскую армию у Дазимона, в 838 
г. взял крупнейший после Константинополя город империи – Аморий (в центре 
Анатолии). Война протекала с невероятным ожесточением, причем хуррамиты были 
союзниками греков, а павликиане [60 - Если говорить о религиозной доктрине 
павликиан, то бросается в глаза их различие с манихеями, сходство с древними 
гностиками и крайне отрицательное отношение к маздакизму и иудаизму. Но 
теологические тонкости, которые волновали умы богословов, были чужды и 
непонятны массам, задачей которых была война против Византии. Для 
противопоставления себя православию было достаточно общепонятного признания 
материи не творением Божьим, а извечным злым началом. Этот тезис роднит 
павликиан с манихеями и катарами, однако происхождение доктрины от утраченного 
трактата Маркиона наложило на их идеологию неизгладимый отпечаток. Павликиан, 
как и манихеев, нельзя считать христианами, несмотря на то что они не отвергали 
Евангелия. Павликиане называли крест символом проклятия, ибо на нем распят 
Христос, не принимали икон и обрядов, не признавали таинства крещения и 
причащения и все материальное почитали злом. Будучи последовательными, 
павликиане активно боролись против церкви и власти, прихожан и подданных, 
сделав промыслом продажу плененных юношей и девушек арабам. Вместе с тем в 
числе павликиан встречалось множество попов и монахов-расстриг, а также 
профессиональных военных, руководивших их сплоченными, дисциплинированными 
отрядами. Удержать этих сектантов от зверств не могли даже духовные 
руководители. Жизнь брала свое в том случае, если лозунгом борьбы было 
отрицание жизни. И не стоит в этих убийствах винить Маркиона, который в 
богословии был филологом, показавшим принципиальное различие между Ветхим и 
Новым Заветами. В идеологическую основу антисистем могла быть положена и другая 
концепция.] помогали арабам. Болгары хана Персиана ударили по тылам Византии, 
ворвавшись в Македонию, а хазары, некогда враги болгар и друзья греков, 
бездействовали. Ханы Ашина никогда не покинули бы своих друзей в беде.
   Перейдем к Византии. Там в 843 г. кончился пассионарный надлом, приведший к 
трагедии иконоборчества. Она дорого стоила Византии. Болгарский хан Крум в 813 
г. дошел до стен Константинополя. Испанские арабо-берберские пираты в 826 г. 
захватили Крит и сделали из этого острова базу набегов на острова и побережья 
Эгейского моря. В 827 г. берберы Атласа вторглись в Сицилию, а потом перенесли 
свои завоевания на Южную Италию. Болгары опустошили Македонию. А в 
Константинополе император занимался уничтожением икон и преследованием монахов. 
Но все кончается, и к 843 г. страсти стали угасать.
   Снижение пассионарного напряжения пошло Византии на пользу. Установление 
мира светской власти с церковью, достигнутое на Константинопольском соборе 843 
г., дало возможность направить огромные силы системы по определенному руслу. В 
860 г. св. Кирилл обратил в православие группу хазар, в 864 г. он и его брат 
Мефодий приобщили к православию Моравию. В 864—865 гг. крестился болгарский 
царь Борис, и наконец длительная и жестокая война с павликианами в 872 г. 
закончилась победой византийцев. Но за все надо платить, даже за спасение 
собственной страны. И плата была очень велика.
   До середины IX в. Византия была общепризнанным центром христианской культуры.
 Это признание не означало политического господства над другими христианскими 
государствами Запада и Востока, но давало уверенность в том, что они свои и в 
случае опасности обязаны помогать против иноверцев-мусульман. Пусть эти 
обязанности не всегда выпол