в к отвесными утесам, лишили свободы маневрирования и задавили 
численным перевесом – 60 тыс. против 40 тыс. Но в степях всадники, вооруженные 
саблями и луками, не имели себе равных вплоть до изобретения огнестрельного 
оружия. Несмотря на то что европейские рыцари во время крестовых походов немало 
пострадали от турецких и арабских сабель, они не сумели перестроить свою 
привычную военную выучку и продолжали сражаться мечами, с течением времени 
превратившимися в кирасирские палаши. Искусство владения саблей требовало 
совсем иной тренировки и других психофизических качеств бойца и даже лошади. 
Тяжелые европейские кони, на которых рыцари бросались в сокрушительные, но, как 
правило, неудачные атаки, не годились для сабленосца, основными качествами 
которого были поворотливость и быстрота. Только Наполеон попытался переучить 
своих кавалеристов, взяв за образец тактику египетских мамлюков, но реформа 
запоздала и не спасла французскую кавалерию от русских гусарских сабель и 
казацких шашек, лишь немного усовершенствованных сравнительно с той, которая 
лежала в подбое могилы барсила. Трудно описать нашу радость при находке пращура 
русского оружия, ныне занимающего почетное место в коллекциях Эрмитажа.
   Сарматы населяли приволжские степи в первые века нашей эры, и только гунны в 
IV в. оттеснили их на запад. Могли ли с ними столкнуться хазары? – вот вопрос, 
на который можно ответить двояко. Нет, потому что хазары – потомки хуннских 
воинов и сарматских женщин; да, потому что такой большой народ, как хазары, не 
мог появиться за одно поколение и должен был некоторое время сосуществовать с 
«чистыми» сарматами. Оба ответа не могут считаться достаточными, и только 
археология в состоянии установить: жили ли сарматы в дельте Волги на тех самых 
местах, где мы нашли хазар, или оба народа сосуществовали в III – IV вв. и 
разделили между собою прикаспийские земли, причем сарматы взяли степь, а хазары 
– дельту.
   Вспомним, что в I – II вв. Волга была еще маловодна, но в то время, когда 
гунны теснили сарматов на запад (III – IV вв.), разлилась широким потоком, а 
степи превратились в пустыни. До этого времени Волга текла по нескольким руслам 
среди равнин и бугров, как ныне текут Хурдун и Кигач. Если так, то сарматам 
незачем было делать выбор между двумя ландшафтами, ибо в их время существовал 
только один. Следовательно, мы должны были искать сарматские могилы там же, где 
находили хазарские, только считая их более древними. И наши поиски увенчались 
успехом. Первая находка была сделана на бугре Степана Разина. На глубине 0,75 м 
в полуметре от тюркютского захоронения раскрылось горло сероглинного 
сарматского сосуда. Затем на бугре Билинга нам посчастливилось наткнуться на 
погребение богатой сарматки. Ее широкая одежда была украшена нашитыми на нее 
бусами и заколота фигурными бронзовыми фибулами, застежками, сконструированными 
по принципу французской булавки. На груди у нее лежало бронзовое зеркало. 
Разумеется, одежда истлела, но бусы и фибулы показывали, насколько она была 
широка и, вероятно, удобна.
   Итак, сарматы населяли дельту в первые века нашей эры. Так мы нашли предков 
хазар.

   Хазария и географический детерминизм
   Следя за ходом нашей мысли, подсказанной наблюдениями во время путешествий 
по пустыням и дебрям, читатель может подумать, что роль географического фактора,
 оттененная нами, близка к концепции географического детерминизма, наиболее 
четко сформулированного Монтескье в книге «Дух законов» [98, рр. 290—293]. Но 
достаточно привести примеры истолкования Монтескье значения явлений природы 
человеческого общества, чтобы убедиться, насколько разнятся его и наши подходы 
к теме и выводы.
   Монтескье утверждает, что жаркий климат расслабляет душу и тело, а холодный 
делает человека крепким и энергичным. Южане сильно ощущают боль, а северяне 
отличаются малой чувствительностью. В восточных странах жаркий климат порождает 
физическую и умственную лень, вследствие чего нравы, обычаи и законы там не 
меняются. Народы жарких стран не обладают мужеством и почти всегда бывают 
порабощены северными, мужественными народами. «Бесплодие почвы делает людей 
искусными в мастерстве, трезвыми, закаленными в тру