черниговцы, принимавшие участие в походе, «церкви обнажиша иконами и книгами, и 
ризами и колоколы». Страшно было видеть, как пылали, охваченные огнем, церкви.
     «Матерь градов русских» Киев пережил еще один погром. В начале января 1203 
года князь Рюрик вместе с другими князьями и половцами взял Киев. «И створися 
велико зло в Русстеи земли, якого же зла не было от крещенья над Кыевом… 
митрополью святую Софью разграбиша и Десятиньную святую Богородицу разграбиша, 
и монастыри все, и иконы одраша, а иные поимаша, и кресты честныя, и сосуды 
священыя, и книги, и порты блаженых первых князей, еже бяху повешали в церквах 
святых на память собе». [14. ПСРЛ. Т.1. Стб.418.] Грабежи сопровождались 
избиением попов, монахов и монашек.
     В рассказе летописца есть одна примечательная деталь, указывающая на 
обычай хранения в киевских церквах одежд («портов») князей, вероятно 
основателей этих церквей. Князья вешали в церквах свои «порты», по 
свидетельству летописца, в память о себе. Но поверхностное объяснение 
монахалетописца, быть может намеренное, не может удовлетворить современного 
исследователя. За упомянутым обычаем, скорее всего, скрывались отголоски 
языческого взгляда на князявождя, наделенного сакральными свойствами. Однако 
вернемся к разорению и поджогам храмов и монастырей враждующими князьями.
     С христианской точки зрения подобное обращение с религиозными святынями — 
вещь, безусловно, вопиющая и безмерно греховная. А по убеждению язычников, 
разрушить святилище врага — значит лишить его покрова божьего и тем самым 
победить. Язычники верили, что если они «воевали между собою, то не только люди,
 но и боги принимали участие в этой борьбе. Не следует думать, что это лишь 
поэтический вымысел. У древних это было очень определенное и чрезвычайно 
глубокое верование… Древние были твердо убеждены, что боги принимают участие в 
сражении; воины защищали богов, и боги защищали воинов. Сражаясь против 
неприятеля, каждый был убежден, что вместе с тем он сражается против богов 
враждебной гражданской общины. Боги эти были чужими, их разрешалось ненавидеть, 
оскорблять, побивать, их можно было брать в плен». [15. Фюстель де Куланж. 
Гражданская община древнего мира. С. 226227.] С такого рода языческими 
мотивами мы и знакомимся, когда читаем летописные повествования о взятии Киева 
в 1169 и 1203 годах.
     Следует сказать об особом значении городской стены в сознании 
древнерусского человека. Не вызывает сомнений ее сакральная роль. Это 
представление идет из глубины веков, когда славянские языческие капища 
обносились оградами, которые становились священными. Такое восприятие было со 
временем перенесено на городскую стену, защищавшую местные святыни. Вот почему 
она одухотворялась, что засвидетельствовал русский героический эпос:
     
   А тут плакала не душа красна девица,
   А тут плакала стена да городовая.
   Она ведает над Киевом несчастьицо,
   Она ведает над Киевом великое.
     
     Священную черту, воплощаемую городской стеной, как бы разрывали ворота. 
Они, как и стена, подвергшись сакрализации, превратились в священные места, 
имевшие собственных покровителей среди божеств. Это языческое осмысление 
городских ворот нашло преломление в распространенной в Древней Руси практике 
строительства надвратных церквушек. В качестве примера можно назвать Золотые 
ворота в Киеве, построенные при Ярославе Мудром, на которых была поставлена 
церковь Богородицы. Святой, которому посвящалась церковь, являлся охранителем 
ворот.
     Языческий по сути взгляд на богов отразился и в летописных повествованиях 
о войнах русских с внешними врагами, в частности половцами. В 1096 году 
половецкий хан Боняк, «безбожный и шелудивый», «крадучись, аки хищник», напал 
на Киев и чуть было не ворвался в город. Потом половцы пришли к Печерскому 
монастырю, когда монахи «по кельям почевали после заутрени». И вот, по словам 
очевидца, «безбожные сыны Измайловы высадили ворота монастырские и пошли по 
кельям, вырубая двери и выносили, если что находили в келье. Затем они зажгли 
дом святой владычицы… богородицы и пришли к церкви, и подпалили двери, 
устроенные к югу, и вторые же — к северу, и, войдя в притвор у гроба 
Феодосиева, хватая иконы, зажигали двери и оскорбляли бога нашего и закон наш… 
они говорили: „Где бог их? Пусть он поможет им и спасет их!“ и иными бранными 
словами обращали хулу на святые иконы, насмехаясь…» [16. ПВЛ. Ч.1. С.352353.]
     Еще более выразительная запись содержится в «Повести временных лет» под 
1111 годом, когда князья Владимир и Святополк воевали с половцами. Князь 
Владимир, едучи перед русским войском, «приказал попам петь тропари и кондаки 
креста честного и канон святой богородицы». Когда же русские сразились с 
половцами, «бог вышний обратил взор свой на иноплеменников, исполненный гнева, 
и стали они падать перед христианами. И так были побеждены иноплеменники и пало 
множество врагов… супостатов, перед русскими князьями и воинами… И помог бог 
русским князьям. И воздали они хвалу богу в тот день». Вскоре состоялась новая 
битва. Половцы на сей раз «собрали многое множество полков своих и выступили, 
точно великий лес, тысячами тысяч. И обложили полки русские. И послал господь 
бог ангела в помощь русским князьям. И двинулись половецкие полки и полки 
русские, и столкнулись полк с полком, и, точно гром, раздался треск 
столкнувшихся рядов. И битва лютая завязалась между ними, и падали люди с обеих 
сторон… И падали половцы перед полком Владимировым, невидимо убиваемые ангелом, 
что видели многие люди, и головы летели, невидимо опускаемые на землю… Избито 
было иноплеменников многое множество на реке Салнице. И спас бог людей своих… и