какой была Смоленская епархия, земельные дарения, зафиксированные в Уставной 
грамоте Ростислава, являлись ничтожными. И не стоит думать так, будто князь и 
смоленское вече пожадничали. Напротив, князь дал все, что мог, о чем и заявил: 
«Чтож мога, тож даю».
     Грамота Ростислава снабжает исследователя ценным материалом, 
свидетельствующим о том, что в XII веке земля еще не стала основным богатством 
церкви, отступая далеко на задний план перед иными источниками церковных 
доходов.
     Не очень преуспевали в обзаведении землей и монастыри. Первые сведения о 
монастырском землевладении касаются Печерского монастыря в Киеве. Можно не 
сомневаться, что уже в игуменство Феодосия (60е — начало 70х годов XI века) у 
обители были свои села. Житие Феодосия упоминает случай, когда к «блаженному 
отцу» пришел монах из «веси монастырьскиа» и поведал, что в «хлевине», где 
затворяется скот, поселились «бесы», наносящие вред животным. Феодосии 
отправился в село и отважно вошел в хлев. После его посещения и схватки с 
«бесами» «пакости» в селе прекратились.
     В фантастический рассказ о борьбе преподобного с бесами вкраплены 
мозаичные элементы реальной действительности, соединив которые получаем 
рельефное изображение монастырского землевладения и хозяйства: перед нашим 
взором возникают село, хозяйственные постройки, содержащийся в них скот. 
Монастырь владел не одним селом. Накануне своей смерти Феодосии велел позвать 
всю братию, в том числе и тех, кто находился в селах. Но монастырское хозяйство 
не могло полностью удовлетворить потребности монахов. Не раз случалось, что им 
не из чего было готовить «ядь» (еду). Тогда приходилось отправляться на рынок.
     Историк располагает сведениями о связи лавры с торгом двоякого рода. Одни 
из них указывают на более или менее постоянный контакт монастыря с рынком. 
Както раз к Феодосию в келью вошел эконом и с тревогой сообщил ему, что не 
имеет денег на покупку «яди» для братии. Значит, ходить на рынок за продуктами 
— вещь обычная. Ей препятствует лишь отсутствие денег на питание «и на ину 
потребу». Примечателен с точки зрения связи монастыря с «торгом» и рассказ о 
том, как иноки «руками своима делахуть дело, ово ли копытьца [шерстяные чулки] 
плетуща и клобуки [головные уборы] и ина ручьная дела строяще и тако носяще в 
град продаяху и тем жито купяху».
     Другие сведения говорят о случаях оскудения монастырских сусеков, что 
также вынуждало идти на торг. Монахи не только покупали всякую снедь, но и 
брали ее в кредит. Известен случай, когда Феодосии велел эконому пойти в город 
и взять у торговцев «взаим, еже на потребу братии».
     Иногда недостаток «брашна» (продуктов питания) восполнялся за счет 
приношений. Так, в один из дней пришел келарь к Феодосию и заявил, что в 
монастыре нет никакой еды и он не знает, чем кормить братию. Монахов выручил 
боярин Иоан, который наполнил «три возы брашна: хлебы и сыр и рыбу, сочиво же 
[чечевица] и пшено, еще же и мед, — и посла к блаженному в монастырь».
     Продовольственные затруднения были для печерских монахов не столь уж 
редким явлением. Феодосии, сознавая это, говорил однажды варягу Шимону: «Ты 
знаешь, сын мой, наше yбoжecтвo: часто хлеба недостает нам в дневную пищу». 
Вместе с тем нельзя чересчур доверчиво относиться к свидетельствам 
необеспеченности лавры и принимать их за чистую монету. Возможно, тут не 
обошлось без преувеличений. Сам автор Жития Феодосия отмечает возрастающее 
благополучие монастыря. И всетаки не подлежит сомнению, что печерские иноки 
временами испытывали нехватку в продуктах питания и выходили из положения с 
помощью рынка и благотворительности богатых людей. Стало быть, собственное 
монастырское хозяйство не удовлетворяло самые насущные потребности братии. Это 
можно понять так, что оно было незначительным, играло второстепенную, подсобную 
роль. Земельной собственностью, помимо Печерской лавры, обладали и другие 
древнерусские монастыри: Юрьев, Пантелеймонов, Антониев, Хутынский. Но их 
благополучие строилось не на земле.
     Важное значение в бюджете монастырей на Руси XIXII веков приобрело 
предоставление им князьями права сбора доходов с волостей. Князь Ярополк в 
конце 70х — начале 80х годов XI века передал Печерскому монастырю доходы с 
Небльской, Деревьской и Лучьской волостей. В 1130 году князья Мстислав и 
Всеволод отдают новгородскому Юрьеву монастырю волость Буйцы «с данию и с 
вирами и продажами». Монастырь получил также 25 гривен осеннего полюдья. Кроме 
волости Буйцы Юрьеву монастырю был пожалован князем Всеволодом Терпужский 
погост Ляховичи с правом сбора там дани. А Изяслав Мстиславич дал 
Пантелеймонову монастырю село Витославиц. Грамоту на село Витославиц князь 
составил в момент основания монастыря в 1134 году, чем и указал на источник 
материального обеспечения новоучрежденной обители — сбор дани с витославицких 
жителей. Пожалование Изяслава — не личный дар князя. Он «испрошал» село 
Витославиц у Новгорода, то есть у новгородского веча.
     Большие средства поступали в монастыри в виде пожертвований. Известно, 
например, что князь Глеб Всеславич пожертвовал в Печерский монастырь около 1100 
гривен серебра. После смерти Глеба его вдова поднесла монастырю еще около 600 
гривен. Воспитатель Юрия Долгорукого Георгий Шимонович, «державший всю землю 
Суздальскую», пожертвовал Печерскому монастырю 1000 гривен. А отец Георгия 
варяг Шимон подарил игумену Антонию пояс весом в 50 гривен золота, или в 500 
гривен серебра. Один знатный киевлянин, именем Иоан, пораженный смертельным 
недугом, отдал печерскому игумену все накопленное имущество, оставив своему 
пятилетнему сыну Захарии только 1000 гривен серебра да 100 гривен золота. 
Позднее Захария постригся в Печерский монастырь и передал эти деньги игумену. 
Кстати, постриженики Печерского монастыря нередко были люди богатые,