их, и потонули. Так вот и этих ожидает день погибели их, когда придет бог 
судить народы и погубит всех, творящих беззакония и скверны. Ибо, подмывшись, 
вливают эту воду в рот, мажут ею по бороде и поминают Магомета. Так же и жены 
их творят ту же скверну и еще даже большую…» Тут Владимир не выдержал, плюнул 
на землю, сказав: «Нечисто это дело». «Философ» между тем продолжал: «Слышали 
мы и то, что приходили к вам из Рима проповедывать у вас веру свою. Вера же их 
немного от нашей отличается: служат на опресноках, то есть на облатках, о 
которых бог не заповедал, повелев служить на хлебе, и поучал апостолов, взяв 
хлеб: „Се есть тело мое, ломимое за вас…“ Так же и чашу взял и сказал: „Сия 
есть кровь моего нового завета“. Те же, которые не творят этого, — неправильно 
веруют». Тут Владимир многозначительно заметил: «Пришли ко мне иудеи и сказали, 
что немцы и греки веруют в того, кого они распяли». «Философ», нимало не 
смущаясь, довольно бойко возгласил: «Воистину веруем в того! Их же самих 
пророки предсказывали, что родится бог, а другие, что распят будет и погребен, 
но в третий день воскреснет и взойдет на небеса. Они же одних из тех пророков 
избивали, а других истязали. Когда же сбылись пророчества их, когда сошел он на 
землю, был он распят, воскрес и поднялся на небеса. Ожидал бог покаяния от них 
46 лет, но не покаялись, и тогда послал на них римлян, и римляне разбили их 
города, а самих рассеяли по иным землям, где и пребывают в рабстве». Князь 
поинтересовался: «Зачем же сошел бог на землю и принял такое страдание?» На что 
«философ» ответил: «Если хочешь послушать, то скажу тебе по порядку с самого 
начала, зачем бог сошел на землю». — «Рад послушать», — сказал Владимир. 
«Философ» говорил долго, но живо и увлеченно. Речь его произвела сильное 
впечатление на Владимира. [18. ПВЛ. Ч.1. С.257272.] Так летописец повествует о 
беседах князя Владимира с представителями различных верований. Насколько 
достоверным является это повествование?
     Большие сомнения вызывает подлинность речей проповедников и того, что 
говорил им Владимир. Профессор Е.Е. Голубинский имел все основания полагать, 
что летописцу, создавшему свой труд через сто с лишним лет после бесед князя с 
миссионерами, «не могло быть известным, что говорили Владимиру послы, к нему 
приходившие, что отвечал им он сам и вообще что было кем бы то ни было 
говорено». [19. Голубицкий Е.Е. История русской церкви. Т. 1, первая половина 
тома. М., 1880. С. 9798.] Но сам факт прихода послов к Владимиру исследователь 
не отрицал.
     Исторические реалии видит в рассказе о приходе в Киев проповедников и Д.С. 
Лихачев. Он пишет: «Несмотря на то, что весь рассказ об испытании Владимиром 
вер построен по схеме учительных произведений, имевших целью склонить читателя 
к принятию христианства примером их главы (в данном случае князя Владимира), 
это, однако, отнюдь не означает, что в основе летописного повествования не 
лежит никаких исторических фактов. Как это часто бывало в средневековье, в 
трафаретную форму церковной литературы могли заключаться рассказы о событиях, 
реально имевших место. В частности, в арабском „Сборнике анекдотов“ XIII века, 
принадлежащем перу Мухоммеда альАуфи, имеется рассказ о посольстве Буламира 
(Владимира) в Хорезм (Хвалиссы русской летописи) с целью „испытания“ 
мусульманства и о посольстве на Русь мусульманского имама для обращения русских 
в магометанскую веру». [20. ПВЛ. Ч.2. С.329.]
     Чрезмерная критика источника также противопоказана науке, как и бездумное 
доверие к нему. И здесь следует признать, что за поздними напластованиями и 
фантазиями в летописном рассказе о приходе к Владимиру представителей разных 
исповеданий скрываются фрагменты реальной жизни. Во всяком случае, на основании 
рассказа можно заключить, что в Киеве во времена княжения Владимира имелись 
различные религиозные общины и велась проповедь различных вероучений. А это 
лишний раз свидетельствует о веротерпимости древнерусского язычества.
     Далее, по летописи, события разворачивались следующим образом. Князь 
Владимир созвал бояр и старейшин, объявив им: «Приходили ко мне болгары, 
говоря: „Прими закон наш“. Затем приходили немцы и хвалили закон свой. За ними 
пришли евреи. После же всех пришли греки, браня все законы, а свой восхваляя… 
Что же вы посоветуете, что ответите?» Бояре и старейшины здраво заметили: «Знай,
 князь, что своего никто не бранит, но хвалит. Если хочешь и в самом деле 
разузнать, то ведь имеешь у себя мужей: послав их, разузнай, какая у них служба,
 кто как служит богу». И вот тут летописец роняет фразу, чрезвычайно для 
историка важную: «И понравилась речь их князю и всем людям; избрали мужей 
славных и умных, числом десять…» Как бы невзначай летописец извещает, что 
обсуждение вопроса проходило при «всех людях», то есть на народном собрании — 
вече. То было, видимо, вечевое собрание Киева — верховный орган власти 
племенного союза полян. В нем принимали участие представители других племен в 
лице старейшин. Иначе и быть не могло. Перемена религии затрагивала широкие 
массы, без согласия и одобрения которых князь не рискнул бы отрешиться от 
религии отцов и дедов. Таковой являлась социальнополитическая действительность 
Руси, где все скольконибудь значительные проблемы общественной жизни 
обсуждались на вече. [21. См.: Фроянов И.Я. Киевская Русь: Очерки 
социальнополитической истории. Л., 1980. С. 130132, 160164.] Запомним, что 
религиозный вопрос князь Владимир поднял на вечевом собрании жителей Киева — 
политического и административного центра полянской земли. Это существенно для 
понимания последующих событий, уже непосредственно связанных с крещением.
     Избранные на вече десять «мудрых и славных» мужей побывали в разных 
странах и, вернувшись, рассказали князю и боярам: «Ходилиде к болгарам, 
смотрели, как они молятся в храме, то есть в мечети, стоят там без пояса; 
сделав поклон, сидит и глядит туда и сюда, как бешеный, и нет в них веселья, 
только печаль и смрад великий. Не добр закон их. И пришли мы к немцам, и видели