Валерий Демин

  Варяги -- последние пассионарии севера

  "Варяжский вопрос" -- центральное ядро бесславной "норманской теории", 
которая вот уже более двух с половиной веков тщится вывести русскую историю из 
иноземной. Чести исторической науке это не доставило, зато привело к 
беспросветному тупику. Выход в таких случаях предельно прост -- по аналогии с 
гордиевым узлом: развязать его нельзя,...



Демин Валерий

Варяги - последние пассионарии севера


Валерий Демин

Варяги -- последние пассионарии севера

"Варяжский вопрос" -- центральное ядро бесславной "норманской теории", которая 
вот уже более двух с половиной веков тщится вывести русскую историю из 
иноземной. Чести исторической науке это не доставило, зато привело к 
беспросветному тупику. Выход в таких случаях предельно прост -- по аналогии с 
гордиевым узлом: развязать его нельзя, зато можно разрубить. Ибо обе стороны -- 
норманисты и антинорманисты -- оказались в плену одной и той же схемы: самим 
собой разумеющимся считается, что русские варяги -- всего лишь другое название 
скандинавских викингов (норманнов), которые говорили либо на шведском, либо на 
норвежском языках (иногда допускается датский вариант). Отсюда повторенный 
несколько раз в "Повести временных лет" пассаж "варяги русь" ("зваху тьи варязи 
русь") привел к цепочке нелепейших даже с точки зрения здравого смысла 
умозаключений. Дескать, ежели варяги -- это скандинавы, то и "русь" (племя ли, 
прозвище, данное соседями, или территория -- не важно) -- ну, просто обязана 
иметь скандинавское происхождение. И начались достойные детективного романа 
поиски этой самой полумифической "руси" среди шведов, норвегов и финнов.

А почему, собственно? Откуда вообще следует, что варяги -- скандинавы? Ведь в 
знаменитом фрагменте Начальной летописи о призвании Рюрика с братьями 
утверждается только, что варяги прозывались русью в смысле этнической и 
языковой принадлежности и от них пошло название Руси как государства ("от тех 
варягъ прозвася Русская земля"). И ни слова о скандинавских корнях (то, что 
варяги "из-за моря" или из Заморья, трактовать можно по-разному, о чем -- 
далее). Зато в Несторовой летописи энергично подчеркивается: русский язык -- 
славянский, а славяне-новгородцы род свой ведут от варягов ("ти суть людье 
ноугородьци от рода варяжьска, прежде бо беша словени"). Исключительно важное 
свидетельство, но на него историки почему-то внимания не обращают. А зря! Здесь 
ведь черным по белому прописано: род варяжский изначально был славянским и 
варяги вместе с новгородцами говорили на русском (славянском) языке! Ибо в 
противном случае получится, что население Великого Новгорода (оно ведь "от рода 
варяжского") и до призвания Рюрика, и в дальнейшем, надо полагать, пользовалось 
одним из скандинавских языков (если, конечно, придерживаться тупиковой формулы 
"варяги = скандинавы"). Абсурд? В самом деле -- другого слова не подберешь!

Почему Нестор-летописец, перечисляя через запятую "потомство Иафетово": варяги, 
шведы, норвеги, готы, русь, англы, галичане, волохи, римляне, немцы, венецианцы 
и прочие, -- не объявляет варягов шведами или норвегами (хотя в летописном 
перечне они названы раньше руси) и не утверждает, что варяги говорили 
по-шведски или по-норвежски? Да потому, что для русского летописца, как и для 
всех русских людей той эпохи, было абсолютно ясно: варяги -никакие не шведы и 
не норвеги, а такие же русские, как они сами -- коль скоро даже переводчиков 
для общения не требовалось. Но то, что было самоочевидным еще в ХII веке для 
Нестора и его современников, впоследствии оказалось камнем преткновения для 
большинства читателей и исследователей "Повести временных лет".

Не для всех, безусловно. Еще Михайло Ломоносов в яростном споре с немецкими 
норманистами-русофобами, подвязавшимися в Российской академии наук (с них-то 
все и началось), указывал на отсутствие в русском языке хоть каких-то варяжских 
слов. Как прикажете понимать: многовековые и теснейшие контакты между двумя 
этносами, путь "из варяг в греки" через всю Россию, варяжские князья, варяжская 
династия, варяжская дружина, варяжские гости (купцы), около двух тысяч 
варяжских курганов-могил под Смоленском, в Гнездово (где, наряду с вещами 
скандинавского происхождения, найдена самая древняя из известных пока русских 
надписей, начертанная на глиняном горшке) -- а никаких собственно варяжских 
слов не сохранилось. Даже хазары лексическую память оставили (Владимир-князь в 
"Слове о законе и благодати" именуется каганом), не говоря уж о 
татаро-монгольском нашествии. В русском языке уйма полонизмов, заимствований из 
немецкого, французского, английского, многих других языков -- и вдруг ни одного 
варяжского слова.

Ответ на вопрос, заданный Ломоносовым, напрашивался сам собой: никакого 
собственно варяжского языка, тем более из числа скандинавских, никогда и в 
помине не было. Ибо варяги -- это русь, но не в смысле принадлежности какому-то 
неведомому иноземному племени (как безуспешно силились доказать норманисты), а 
в смысле славяно-русского происхождения их самих и языка, на котором они 
говорили. Впервые эта мысль достаточно внятно была сформулирована страстным 
антинорманистом Юрием Ивановичем Венелиным (1802--1839): "Русь или руссы, -- 
писал он -- как народ норманский, скандинавский, никогда не существовал, и есть 
только плод жалкого толкования, или фантастического произведения некоторых 
изыскателей. Не поняли Нестора! Да еще как не поняли!" И приводил в пользу 
данного тезиса неотразимые доводы.

Аргументацию Венелина в дальнейшем развил историк-антинорманист, руководитель 
археологической комиссии и императорских театров, под конец жизни -- директор 
Эрмитажа Степан Александрович Гедеонов (1815--1878) в капитальном 2-томном 
труде "Варяги и Русь" (СПб., 1876). Здесь варяги были однозначно отнесены не к 
германоязычным норманнам, а к прибалтийским славянам-ваграм, истребленным в 
ходе жесточайшей экспансии крестоносцев. В поисках истины Гедеонов был на 
верном пути, он правильно интепретировал утверждение Начальной летописи о 
рускости варягов и славянскости их языка. Требовалось однако понять, почему 
варяги сыграли столь выдающуюся роль в мировой истории -- причем не 
разрушительную, а созидательную и объединительную. Такая задача под силу только 
энергонесущей популяции, сплоченному сообществу целеустремленных людей, которых 
Лев Гумилев, развивая учение Вернадского о биосфере, поименовал пассионариями. 
Наделенные мощным энергетическим потенциалом и повышенной активностью, они по 
природе своей обречены были быть вожатыми, воодушевляя доверившиеся им народные 
массы на уготовленные им подвиги и волею судеб становясь движущей силой 
исторического прогресса. Такие никогда бы не позволили вырезать себя, подобно 
беззащитным овцам, как это случилось с балтийскими славянами.

Конечно, можно назвать варягов и племенем, но с достаточной долей условности. 
Скорее всего, они представляли собой особое воинское братство -прообраз будущих 
рыцарских орденов. Жили в основном на побережье Балтийского (Варяжского) моря, 
летопись однако говорит о Заморье, а таковым вполне могли быть и арктические 
территории Ледовитого океана, находящиеся по отношению к европейской России 
севернее Балтики и Беломорья. Были варяги хорошо организованы, обладали богатым 
опытом во всех областях хозяйственной жизни, торговли, государственного 
управления и особенно -- воинского искусства. Потому-то и обратились в 862-м 
году новгородцы к Рюрику с братьями, как бы сказали сейчас, за организационной 
помощью. И русские варяги быстро и охотно откликнулись, а затем плодотворно 
поучаствовали в становлении Руси и российской государственности.

В дальнейшем последние пассионарии Севера как-то незаметно и без излишнего шума 
исчезли с горизонта отечественной истории. Ибо перешли на службу византийским 
императорам, где составили костяк дворцовой гвардии. Варяжская дружина 
насчитывая подчас до шести тысяч стойких витязей и отменных рубак. Благодаря им 
византийское войско одержало немало жизненно важных побед. Показательно и 
другое: в Царьграде варягов всегда считали русскими и только русскими. 
Безусловно, значились в составе русско-варяжского войска и скандинавы, но, как 
нынче принято выражаться, на контрактной основе. Кстати, европейские норманны 
никогда себя варягами не называли и становились таковыми, только вступая в 
русскую варяжскую дружину; когда срок контракта истекал, они вновь становились 
викингами. Так что тесное взаимодействие между варягами и скандинавами, 
безусловно, было, но кто на кого больше влиял -- еще вопрос. То же относится и 
к так называемым скандинавским заимствованиям. Да, в одежде, оружии, культовых 
предметах, утвари, украшениях, открытых археологами, много варяжской специфики. 
Вот только почему обязательно ее считать скандинавской. Почему бы не 
рассмотреть совершенно другой вариант -- заимствования скандинавами достижений 
более развитой варяжской культуры.

Ведь когда дотошные греки спрашивали наших соотечественников, служивших в 
императорской гвардии: "Откуда вы, варяги?", -- те, не задумываясь, отвечали: 
"Из Тулы..." Ничего себе ответец, если вдуматься. Впрочем, под Тулой 
подразумевался вовсе не город в центральной части России, а древняя Гиперборея, 
по другому -- Тулe. Именно так именуется таинственная полярная страна в 
знаменитой "Географии" Страбона и сочинениях других древних авторов. Византийцы 
говорили об "огромном острове Тула", расположенном посреди Ледовитого океана. 
Корень в его названии общий с именем русского города, но не его одного. 
Например, древняя столица центральноамериканской империи тольтеков тоже звалась 
Тула. Топонимы с корнем "тул" вообще имеют чрезвычайное распространение: города 
Тулон и Тулуза во Франции, Тульча -- в Румынии, Тульчин -- на Украине, 
Тулымский камень (хребет) -- на Северном Урале, река в Мурманской области -- 
Тулома, озеро в Карелии -- Тулос.

Согласно Словарю Владимира Даля, понятие "тула" -- это "скрытое, недоступное, 
потаенное место" -- "затулье", "притулье" ("тулить" -укрывать, скрывать, 
прятать и т.п.). Есть и другие русские слова с этим корнем: "туло, туловище" -- 
тело без учета головы, рук и ног (отсюда же -"тулуп"); "тулo" -- колчан в виде 
трубки, где хранятся стрелы (отсюда -"втулка"). Производными от той же корневой 
основы в русском языке являются слова: "тыл" -- затылок и вообще -- задняя 
часть чего-либо, "тло" -основание, дно (в современном языке сохранилось 
устойчивое словосочетание "до тла"); "тлеть" -- гнить или чуть заметно гореть и 
т.д.

О значении и этимологии слова "варяг" также высказывались самые различные 
предположения. В русском языке (см. опять же Словарь В.Даля) "варяг" -- "мелкий 
торговец", "разносчик товара", синоним "офени" и "коробейника" (в украинском 
языке слово "воряг" означает еще и "борца", "крепкого рослого человека"). В 
несколько ином звучании -- "варяга" -- слово означает: "проворный", "бойкий", 
"расторопный" (человек). Поэтому вовсе нет никаких оснований настаивать на 
иноземном происхождении слова "варяг", которое еще недавно означало "торгового 
гостя", "купца". В этом смысле классическими былинными варягами были 
новгородский Садко и Соловей Будимирович.

Но можно пойти еще дальше. В "Этимологическом словаре русского языка" М.Фасмера 
дается одно весьма любопытное разъяснение слова "варяг". Оказывается в прошлом 
у него был синоним -- "кълбягъ" (оно употребляется в пространной редакции 
"Русской Правды", датируемой ХII веком), означавший "варяг -- член союза 
[братства]". В общем-то, это совпадает с истолкованием варягов не как этноса, а 
как социума. Но можно пойти еще дальше. В "Этимологическом словаре русского 
языка" М.Фасмера дается одно весьма любопытное разъяснение слова "варяг". 
Оказывается в прошлом у него был синоним -- "кълбягъ" (оно употребляется в 
пространной редакции "Русской Правды", датируемой ХII веком), означавший "варяг 
-- член союза [братства]". В общем-то, это совпадает с истолкованием варягов не 
как этноса, а как социума. Но можно пойти еще дальше. В "Этимологическом 
словаре русского языка" М.Фасмера дается одно весьма любопытное разъяснение 
слова "варяг". Оказывается в прошлом у него был синоним -- "кълбягъ" (оно 
употребляется в пространной редакции "Русской Правды", датируемой ХII веком), 
означавший "варяг -- член союза [братства]". В общем-то, это совпадает с 
истолкованием варягов не как этноса, а как социума.

Так, может быть, русские варяги, даже в самоназвании которых содержится намек 
на древнейшие арийские корни, и есть последние гиперборейцы, хранители традиций 
погибшей арктической прародины? Недаром ведь на побережье Ледовитого океана 
сохранились топонимические следы былого и длительного пребывания здесь варягов. 
Это -- Варангский залив (Варангер-фиорд), омывающий с запада российский 
полуостров Рыбачий и норвежский полуостров Варангер. Между прочим следующий на 
запад залив именуется Яр-фиордом: первая часть искусственного слова чисто 
русская и, скорее всего, связана с именем языческого Солнцебога Ярилы. Это, по 
всей вероятности, и есть то Заморье (или его часть), о котором говорится в 
русских летописях. По существу же Варангский = Варяжский = Гиперборейский. Так, 
может быть, в социальной структуре варяжского воинского братства (ордена) 
отчасти сохранились и архаичные черты древнеарийского кастового сословия. Так, 
может быть, в социальной структуре варяжского воинского братства (ордена) 
отчасти сохранились и архаичные черты древнеарийского кастового сословия.

Корни Руси уходят в недосягаемые глубины индоевропейского прошлого. Оно 
зародилось, пережило расцвет, катастрофические потрясения и упадок на Севере, 
где климат в те времена был иным, нежели теперь. Постепенно мигрировали на юг 
из-за неблагоприятных условий жизни многие индоевропейские прапредки 
современных этносов (индийцев, иранцев, греков, испанцев, итальянцев, армян, 
осетин и др). Ближе к северным широтам обосновалась часть славян, из которых 
впоследствии вычленилась и русская нация. Варяги -последние пассионарии Севера 
-- промелькнувшие на евразийском небосклоне, как сияющий болид, оставили после 
себя неизгладимый след в русской истории!

Постскриптум. Когда данная статья была полностью завершена, а главные ее 
моменты получили отражение на страницах моей новой книги "Загадки Русского 
Севера" (М., 1999) и в журнальной статье "Варяги -- русские витязи Севера" (Мир 
Севера. 1999. No 3-4) [ранее этимологическая сторона освещалась в другой моей 
книге -- "Тайны руссколго народа" (М., 1997)], -- вышел в свет сборник 
антинорманистских работ "Русь и Варяги" (М., 1999) в серии "Подлинная история 
русского народа", издаваемой Ю.Д.Петуховым. В определенной степени он дополняет 
опубликованную годом раньше обширную подборку текстов русских ученых по 
"варяжскому вопросу", включенных в весьма содержательную и продуманную 
хрестоматию "Славяне и Русь: проблемы и идеи" (М., 1998) (составлена и 
обстоятельно прокомментирована А.Г.Кузьминым). Здесь представлены наиболее 
показательные отрывки из трудов выдающихся отечественных ученых почти за два с 
половиной века -- от В.Н.Татищева до Б.А.Рыбакова и О.Н.Трубачева.

В свою очередь, в новом (и надо полагать, не последнем) сборнике учтены самые 
последние выступления норманистов, число коих множится, как грибы после дождя. 
Не может не порадовать тот пафос и задор, с которым разоблачаются выдаваемые за 
научные новации замшелые норманистские штудии в статье Н.И.Васильевой "Русь и 
Варяги", давшей название всему сборнику и составляющей две третьи его объема 
(по существу это целая книга) и которую вполне можно отнести к ныне почти 
забытому обличительно-инвективному жанру. На десятках скрупулезно 
проанализированных примерах (практически учтена вся новейшая литература) автор 
убедительно доказывает, что как бы не изощрялисьультрасовременные норманисты, 
все их потуги не представляют абсолютно ничего нового, а являются прямыми 
перепевами давно развенчанных гипотез "отцов норманизма", тевтонской троицы из 
петербургской "Академии-де-Сиянс" Байера--Миллера--Шлецера, хотя их верные 
оруженосцы и последователи почему-то стесняются ссылаться на своих духовных 
вдохновителей. Не потому ли, что возникновение "норманской теории" совпало с 
одной из самых мрачных и трагичных эпох в российской истории -- бироновщины, по 
существу явилось ее прямым порождением и идеологическим слепком?

С самого момента своего появления на небосклоне отечественной науки норманизм 
отмечен печатью самого беспросветного мракобесия. Подавление любого 
свободомыслия, костоломные приемы в борьбе с оппонентами, аргументы "дыбы и 
плахи" -- главные отличительные черты бироновщины во всех сферах тогдашней 
жизни. Всесильный временщик лично поддерживал и поощрял деятельность академика 
Готлиба Зигфрида Байера (1694--1738) -- автора первого "норманистского 
манифеста", опубликованного в 1735 году, то есть в самый разгар бироновского 
беспредела. Потому-то норманизм -- и в прошлом, и в настоящем, и в обозримом 
будущем -- по истокам своим, природе, подлинной сути и методам расправы с 
инакомыслящими остается тем, чем он был с самого начала -- духовной 
бироновщиной. Курляндский герцог -- зловещий ненавистник всего русского -- 
давно исчез из российского бытия, но дело его живо: разбросанные повсюду семена 
чертополоха по-прежнему дают обильные всходы.

Но вернемся к содержанию сборника "Русь и Варяги". Помимо упомянутой работы Н.И.
Васильевой, здесь помещены еще статьи четырех авторов, в числе которых И.В.
Ташкинов, Н.А.Морозов и Ю.Д.Петухов. Отрадное впечатление оставляет статья А.
Елисеева "Древние русы: народ и каста", где сформулировано положение о наличии 
у древних славян кастово-сословных признаков, восходящих к общеарийской эпохе; 
при этом автор считает, что к особой воинской прослойке -- прототипу будущего 
казачества -- следует отнести проторусский этнос в целом, включая, видимо, и 
варягов, о которых в данной конкретной связи почему-то ничего не говорится. В 
целом авторы сборника отстаивают славяно-балтийскую и славяно-черноморскую 
версии происхождения варягов. Такой подход нуждается в некотором уточнении. Да, 
к моменту своего "призвания" в Великий Новгород русские варяги (или варяги-русь,
 что одно и то же) жили на обширных балтийских территориях. Но, во-первых, 
сказанное не означает, что варяги обитали здесь всегда, и картина конца 1-го 
тысячелетия совсем не обязана совпадать с картиной его начала, не говоря уже о 
более ранних временах. Во-вторых, народная память сохранила сведения не о 
балтийской, а о приднепровской родословной Рюрика. Факт русского происхождения 
его имени опирается на северные предания, согласно которым подлинное имя Рюрика 
было Юрик и явился он в Новгород из Приднепровья. Новгородцы "залюбили" его за 
ум-разум и согласились, чтобы он стал "хозяином" в Новограде. (Р)Юрик наложил 
на каждого новгородца поначалу небольшую дань, но затем стал постепенно ее 
увеличивать, пока не сделал ее невыносимой (что впоследствии усугублялось с 
каждым новым правителем). Эту удивительную и важнейшую для понимания русской 
истории легенду записал и опубликовал в конце 70-х годов ХIХ века известный 
собиратель северного фольклора Елпидифор Васильевич Барсов (1836--1917).

Достаточно симптоматично и то, что пресловутая "варяжская проблема" в очередной 
раз выдвигается на передний план научных и околонаучных дискуссий, а ее 
метастазы глубоко проникли в энциклопедии, справочники, школьные учебники и 
даже детские комиксы. Ибо норманизм -- никакая не наука в подлинном смысле 
данного слова, а идеология чистейшей воды. Она, как мутная пена, каждый раз 
всплывает на поверхность в наиболее трудные для России времена. Нынешняя 
ситуация в стране, где в очередной раз дали "зеленый свет" норманистам и 
мондалистам -- лишнее тому подтверждение. Не менее показательно и другое. 
Приверженцы "норманннской теории" за последние десятилетия не смогли привести 
ни одного убедительного аргумента или факта в пользу своей от начала до конца 
высосанной из пальца "теории". С другой стороны, доводы Ломоносова (а также 
других отечественных корифеев) и по сей день не утратили своей убийственной 
силы. Как впрочем, и вся методология или хронология русской истории, начало 
которой положили В.Н.Татищев, М.В.Ломоносов и В.К.Тредиаковский.