Ответ на вопрос, заданный Ломоносовым, напрашивался сам собой: никакого 
собственно варяжского языка, тем более из числа скандинавских, никогда и в 
помине не было. Ибо варяги -- это русь, но не в смысле принадлежности какому-то 
неведомому иноземному племени (как безуспешно силились доказать норманисты), а 
в смысле славяно-русского происхождения их самих и языка, на котором они 
говорили. Впервые эта мысль достаточно внятно была сформулирована страстным 
антинорманистом Юрием Ивановичем Венелиным (1802--1839): "Русь или руссы, -- 
писал он -- как народ норманский, скандинавский, никогда не существовал, и есть 
только плод жалкого толкования, или фантастического произведения некоторых 
изыскателей. Не поняли Нестора! Да еще как не поняли!" И приводил в пользу 
данного тезиса неотразимые доводы.

Аргументацию Венелина в дальнейшем развил историк-антинорманист, руководитель 
археологической комиссии и императорских театров, под конец жизни -- директор 
Эрмитажа Степан Александрович Гедеонов (1815--1878) в капитальном 2-томном 
труде "Варяги и Русь" (СПб., 1876). Здесь варяги были однозначно отнесены не к 
германоязычным норманнам, а к прибалтийским славянам-ваграм, истребленным в 
ходе жесточайшей экспансии крестоносцев. В поисках истины Гедеонов был на 
верном пути, он правильно интепретировал утверждение Начальной летописи о 
рускости варягов и славянскости их языка. Требовалось однако понять, почему 
варяги сыграли столь выдающуюся роль в мировой истории -- причем не 
разрушительную, а созидательную и объединительную. Такая задача под силу только 
энергонесущей популяции, сплоченному сообществу целеустремленных людей, которых 
Лев Гумилев, развивая учение Вернадского о биосфере, поименовал пассионариями. 
Наделенные мощным энергетическим потенциалом и повышенной активностью, они по 
природе своей обречены были быть вожатыми, воодушевляя доверившиеся им народные 
массы на уготовленные им подвиги и волею судеб становясь движущей силой 
исторического прогресса. Такие никогда бы не позволили вырезать себя, подобно 
беззащитным овцам, как это случилось с балтийскими славянами.

Конечно, можно назвать варягов и племенем, но с достаточной долей условности. 
Скорее всего, они представляли собой особое воинское братство -прообраз будущих 
рыцарских орденов. Жили в основном на побережье Балтийского (Варяжского) моря, 
летопись однако говорит о Заморье, а таковым вполне могли быть и арктические 
территории Ледовитого океана, находящиеся по отношению к европейской России 
севернее Балтики и Беломорья. Были варяги хорошо организованы, обладали богатым 
опытом во всех областях хозяйственной жизни, торговли, государственного 
управления и особенно -- воинского искусства. Потому-то и обратились в 862-м 
году новгородцы к Рюрику с братьями, как бы сказали сейчас, за организационной 
помощью. И русские варяги быстро и охотно откликнулись, а затем плодотворно 
поучаствовали в становлении Руси и российской государственности.

В дальнейшем последние пассионарии Севера как-то незаметно и без излишнего шума 
исчезли с горизонта отечественной истории. Ибо перешли на службу византийским 
императорам, где составили костяк дворцовой гвардии. Варяжская дружина 
насчитывая подчас до шести тысяч стойких витязей и отменных рубак. Благодаря им 
византийское войско одержало немало жизненно важных побед. Показательно и 
другое: в Царьграде варягов всегда считали русскими и только русскими. 
Безусловно, значились в составе русско-варяжского войска и скандинавы, но, как 
нынче принято выражаться, на контрактной основе. Кстати, европейские норманны 
никогда себя варягами не называли и становились таковыми, только вступая в 
русскую варяжскую дружину; когда срок контракта истекал, они вновь становились 
викингами. Так что тесное взаимодействие между варягами и скандинавами, 
безусловно, было, но кто на кого больше влиял -- еще вопрос. То же относится и 
к так называемым скандинавским заимствованиям. Да, в одежде, оружии, культовых 
предметах, утвари, украшениях, открытых археологами, много варяжской специфики. 
Вот только почему обязательно ее считать скандинавской. Почему бы не 
рассмотреть совершенно другой вариант -- заимствования скандинавами достижений 
более развитой варяжской культуры.

Ведь когда дотошные греки спрашивали наших соотечественников, служивших в 
императорской гвардии: "Откуда вы, варяги?", -- те, не задумываясь, отвечали: 
"Из Тулы..." Ничего себе ответец, если вдуматься. Впрочем, под Тулой 
подразумевался вовсе не город в центральной части России, а древняя Гиперборея, 
по другому -- Тулe. Именно так именуется таинственная полярная страна в 
знаменитой "Географии" Страбона и сочинениях других древних авторов. Византийцы 
говорили об "огромном острове Тула", расположенном посреди Ледовитого океана. 
Корень в его названии общий с именем русского города, но не его одного. 
Например, древняя столица центральноамериканской империи тольтеков тоже звалась 
Тула. Топонимы с корнем "тул" вообще имеют чрезвычайное распространение: города 
Тулон и Тулуза во Франции, Тульча -- в Румынии, Тульчин -- на Украине, 
Тулымский камень (хребет) -- на Северном Урале, река в Мурманской области -- 
Тулома, озеро в Карелии -- Тулос.

Согласно Словарю Владимира Даля, понятие "тула" -- это "скрытое, недоступное, 
потаенное место" -- "затулье", "притулье" ("тулить" -укрывать, скрывать, 
прятать и т.п.). Есть и другие русские слова с этим корнем: "туло, туловище" -- 
тело без учета головы, рук и ног (отсюда же -"тулуп"); "тулo" -- колчан в виде 
трубки, где хранятся стрелы (отсюда -"втулка"). Производными от той же корневой 
основы в русском языке являются слова: "тыл" -- затылок и вообще -- задняя