перепевами давно развенчанных гипотез "отцов норманизма", тевтонской троицы из 
петербургской "Академии-де-Сиянс" Байера--Миллера--Шлецера, хотя их верные 
оруженосцы и последователи почему-то стесняются ссылаться на своих духовных 
вдохновителей. Не потому ли, что возникновение "норманской теории" совпало с 
одной из самых мрачных и трагичных эпох в российской истории -- бироновщины, по 
существу явилось ее прямым порождением и идеологическим слепком?

С самого момента своего появления на небосклоне отечественной науки норманизм 
отмечен печатью самого беспросветного мракобесия. Подавление любого 
свободомыслия, костоломные приемы в борьбе с оппонентами, аргументы "дыбы и 
плахи" -- главные отличительные черты бироновщины во всех сферах тогдашней 
жизни. Всесильный временщик лично поддерживал и поощрял деятельность академика 
Готлиба Зигфрида Байера (1694--1738) -- автора первого "норманистского 
манифеста", опубликованного в 1735 году, то есть в самый разгар бироновского 
беспредела. Потому-то норманизм -- и в прошлом, и в настоящем, и в обозримом 
будущем -- по истокам своим, природе, подлинной сути и методам расправы с 
инакомыслящими остается тем, чем он был с самого начала -- духовной 
бироновщиной. Курляндский герцог -- зловещий ненавистник всего русского -- 
давно исчез из российского бытия, но дело его живо: разбросанные повсюду семена 
чертополоха по-прежнему дают обильные всходы.

Но вернемся к содержанию сборника "Русь и Варяги". Помимо упомянутой работы Н.И.
Васильевой, здесь помещены еще статьи четырех авторов, в числе которых И.В.
Ташкинов, Н.А.Морозов и Ю.Д.Петухов. Отрадное впечатление оставляет статья А.
Елисеева "Древние русы: народ и каста", где сформулировано положение о наличии 
у древних славян кастово-сословных признаков, восходящих к общеарийской эпохе; 
при этом автор считает, что к особой воинской прослойке -- прототипу будущего 
казачества -- следует отнести проторусский этнос в целом, включая, видимо, и 
варягов, о которых в данной конкретной связи почему-то ничего не говорится. В 
целом авторы сборника отстаивают славяно-балтийскую и славяно-черноморскую 
версии происхождения варягов. Такой подход нуждается в некотором уточнении. Да, 
к моменту своего "призвания" в Великий Новгород русские варяги (или варяги-русь,
 что одно и то же) жили на обширных балтийских территориях. Но, во-первых, 
сказанное не означает, что варяги обитали здесь всегда, и картина конца 1-го 
тысячелетия совсем не обязана совпадать с картиной его начала, не говоря уже о 
более ранних временах. Во-вторых, народная память сохранила сведения не о 
балтийской, а о приднепровской родословной Рюрика. Факт русского происхождения 
его имени опирается на северные предания, согласно которым подлинное имя Рюрика 
было Юрик и явился он в Новгород из Приднепровья. Новгородцы "залюбили" его за 
ум-разум и согласились, чтобы он стал "хозяином" в Новограде. (Р)Юрик наложил 
на каждого новгородца поначалу небольшую дань, но затем стал постепенно ее 
увеличивать, пока не сделал ее невыносимой (что впоследствии усугублялось с 
каждым новым правителем). Эту удивительную и важнейшую для понимания русской 
истории легенду записал и опубликовал в конце 70-х годов ХIХ века известный 
собиратель северного фольклора Елпидифор Васильевич Барсов (1836--1917).

Достаточно симптоматично и то, что пресловутая "варяжская проблема" в очередной 
раз выдвигается на передний план научных и околонаучных дискуссий, а ее 
метастазы глубоко проникли в энциклопедии, справочники, школьные учебники и 
даже детские комиксы. Ибо норманизм -- никакая не наука в подлинном смысле 
данного слова, а идеология чистейшей воды. Она, как мутная пена, каждый раз 
всплывает на поверхность в наиболее трудные для России времена. Нынешняя 
ситуация в стране, где в очередной раз дали "зеленый свет" норманистам и 
мондалистам -- лишнее тому подтверждение. Не менее показательно и другое. 
Приверженцы "норманннской теории" за последние десятилетия не смогли привести 
ни одного убедительного аргумента или факта в пользу своей от начала до конца 
высосанной из пальца "теории". С другой стороны, доводы Ломоносова (а также 
других отечественных корифеев) и по сей день не утратили своей убийственной 
силы. Как впрочем, и вся методология или хронология русской истории, начало 
которой положили В.Н.Татищев, М.В.Ломоносов и В.К.Тредиаковский.