отказываясь приносить 
жертвы императору. И, наконец, занимались самым широким прозелитизмом, обращая 
в свою веру всех без разбору. В общем, не зря Нерон взвалил вину за пожар Рима 
именно на них – он знал, что делал.
Для любого римского чиновника христиане были потенциально опасной организацией, 
и время от времени власти об этом вспоминали. Но, поскольку реально они не 
делали ничего недозволенного, то большей частью власти о них все-таки забывали.

Все началось с пожара Рима. Подозрения пали на непопулярного к тому времени 
императора Нерона, и тот, чтобы снять их с себя, обвинил в поджоге христиан. 
Дальше все разворачивалось по известной схеме. «Сначала были схвачены те, 
которые признавали себя христианами, а затем, по их указанию, захвачено было 
множество лиц, которых и уличали не столько в поджоге, сколько в ненависти к 
человеческому роду», – пишет римский историк Тацит. По примеру Рима и в 
некоторых провинциях также прошли гонения на христиан.
Гонения быстро утихли, и почти двадцать лет все было спокойно. Затем император 
Домициан объявил всех, не принимающих участия в его культе, изменниками. Но 
по-настоящему правовую базу под гонения подвел следующий император – разумный и 
просвещенный Траян (который, кстати, к собственному обожествлению относился со 
скептической ухмылкой). Сделал он это в ходе обсуждения проблемы со своим 
другом Каем Плинием Секундом (известным как Плиний Младший), который был 
наместником в Вифинии, в Малой Азии.
Причины особого интереса наместника к этому вопросу были чрезвычайно серьезны. 
Число христиан в его провинции умножилось, результатом чего стало уменьшение 
числа язычников. Это сказалось на финансовых делах жреческих кругов и торговцев,
 которые и принесли жалобу наместнику. Тот принял меры: казнил наиболее видных 
христиан, не имевших римского гражданства, граждан Рима отправил в столицу, а 
затем занялся выяснением правовой стороны вопроса. Император своим письмом дал 
ему совершенно точные инструкции. Христиан следует преследовать за сам факт 
того, что они – христиане, но при этом в точности соблюдать все нормы права. 
Государственного обвинения в Римской империи не существовало, против каждого 
человека должен был выступить частный обвинитель. Кроме того, если донос 
оказывался клеветническим, то доносчик приговаривался к тому же наказанию, 
которое полагалось обвиняемому, так что доносительство было делом опасным. 
Когда против человека поступает обвинение в христианстве, то он может 
оправдаться, если публично заявит, что это не так, и докажет это, поклонившись 
римским богам. В противном случае он должен быть казнен. (Еще один просвещенный 
император-философ – Марк Аврелий внес свой вклад в гонения, приказав не просто 
убивать христиан, но пытать их до смерти. Интересное все-таки сословие – 
интеллигенция.)
Как видим, гонения были делом обоюдоострым, опасным и для доносчиков, и для 
жертв. Да и наместникам было невыгодно устраивать в своих провинциях массовые 
казни без крайней необходимости. Так что обвинением пользовались «с разбором». 
Жертвами чаще всего становились люди, во-первых, видные, во-вторых, те, чья 
приверженность христианству не вызывала сомнений. Гонения не были тотальными, 
однако с тех пор над каждым христианином, без различия пола и возраста, висел 
меч.

«Трудно недооценить весь ужас положения, – пишет профессор богословия Александр 
Дворкин. – Каждый член Церкви знал, что один донос на него значил смерть. 
Вступая в христианскую общину, человек как бы селился в камере смертников, где 
наказание в любой момент могло привестись в исполнение. Отныне, в течение двух 
столетий, жизнь Церкви измеряется кровью мучеников. В каждый данный период их 
было больше или меньше, но цепь эта не прерывалась никогда».
[117]


Иудеи предпочитали смерть отступничеству, но христиане и тут сделали шаг в 
совершенно невозможную сторону. Еще со времен Нерона Церковь восприняла гонения 
как исполнение слов Спасителя:
«Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить 
за Меня».
Тем более что христианская церковь с самого своего основания пребывала в 
постоянном напряженном ожидании скорого конца света, и не могла не устать от 
этого ожидания. Напряжение должно было как-то разрешиться, и оно разрешилось – 
жаждой мученичества. Об этом говорит Александр Дворкин в интервью, посвященном 
роману Генрика Сенкевича «Камо грядеши» – одному из самых знаменитых 
литературных произведений о христианстве.

«Наверное, самым в