ерсидских сатрапов, которые, 
пока еще не смея укусить царского любимца, откровенно саботировали его 
начинания. Тогда в ход снова пошли связи при персидском дворе, и в Иудею был 
назначен новый областной начальник, бывший царский виночерпий, иудей Неемия.

Он для начала приказал произвести перепись, а также отпустить на волю, по 
закону Моисееву, всех «семилетних рабов» – согласно закону, каждые семь лет 
рабов «из своих» следовало отпускать. Рабам это понравилось, рабовладельцам – 
нет. Поскольку окрестные правители были враждебны иудеям, Неемия добился 
позволения построить вокруг Иерусалима настоящие крепостные стены, а вскоре 
возвел и второе кольцо стен вокруг храма. В какой обстановке приходилось 
работать строителям, повествуется в книге Неемии.

«Строившие стену и носившие тяжести, которые налагали на них, одною рукою 
производили работу, а другою держали копье».
[32]

Так что не было мира под иудейскими смоковницами тогда, как и прежде.

Неемия организовал отряды ополчения и переселил в Иерусалим десятую часть 
членов общины, после чего иудейская столица снова стала большим по тем временам 
городом с населением в 15 тысяч человек (из чего мы заключаем, что общая 
численность иудеев в то время была около 150 тысяч).
В 444 г. до Р. Х. Неемия привел, наконец, иудеев к присяге закону. Закон был 
жестким, жить по нему было трудно. «Связываете бремена неудобоносимые», – 
скажет потом об этом Иисус.
Иудеям это понравилось и нравится до сих пор. Характер такой – скучно жить 
удобно и спокойно… Тем более что в большую политику наученный столь горьким 
опытом, этот народ больше не совался – по крайней мере, пока была хоть какая-то 
возможность от этого уклониться.
Впрочем, несмотря на все требования закона, люди все равно продолжали вести 
дела, исходя из соображений выгоды, жениться на девушках, которые нравятся, и 
общаться с теми, кто приятен. Закон обходили или же нарушали и честно, как 
положено, приносили искупительные жертвы. Но главная угроза, казалось, была 
позади – народ удалось консолидировать вокруг единого Бога и восстановленного 
храма. Опасность исчезнуть, раствориться в окрестных племенах миновала. Мессии 
было куда прийти.
Но впереди ждала другая оккупация, и намного худшая. Не римская, отнюдь. До 
римлян были другие…

Прошло триста лет. Персы пришли и ушли, как до них вавилоняне, а еще раньше – 
ассирийцы. После походов Александра Македонского греческое влияние разлилось 
приливной волной по Востоку. Правда, после смерти Александра его держава 
распалась, но на престолах ее обломков теперь сидели греки, и множество греков 
осело в покоренных областях, по праву победителей определяя правила игры. 
Следом за греками пришли греческие моды, греческий образ жизни, греческие боги.
Эллинский полководец Птолемей стал владычествовать над Египтом, заведя там 
беспрецедентные порядки. Государство постоянно вмешивалось в организацию 
хозяйственной жизни. То, что из этого получилось, ближе всего стоит к тому 
способу ведения хозяйства, который имел место в СССР при социализме: 
максимальная регламентация до самых мелочей. Кроме того, вместо гибкого 
процентного налога Птолемей и его потомки установили твердый налог. Если раньше 
государство и крестьяне поровну несли тяготы неурожаев, то теперь все 
неприятности доставались земледельцам. Ни к чему хорошему это привести не могло 
и не привело: очень скоро в Египте начался тяжелый хозяйственный кризис, 
отмеченный борьбой за власть в верхах и народными восстаниями.
Зато для иудейской диаспоры эллинизм означал расцвет. Греки – сами прирожденные 
торговцы, а свой своему поневоле брат. Правители городов как льготами, так и 
силой, старались привлечь к себе иудеев. Еще Александр Македонский основал в 
Египте новый город – Александрию. Место было выбрано удачно, город стремительно 
превращался в крупный торговый центр. Птолемей, завоевав в очередной раз 
Палестину, переселил туда немало иудеев, целенаправленно выбирая способных к 
торговому делу Царь не ошибся. Вскоре иудеев и греков в городе было чуть ли не 
поровну, а александрийская колония стала центром диаспоры.
Иудейские купцы присутствовали во всех крупных торговых центрах и везде были 
заметны, хотя и не любимы (стоит ли удивляться – они и бизнес наверняка вели в 
соответствии с национальным характером, то есть как плохие политики и хорошие 
солдаты). Но, естественно, иудеи жили в древних городах в самом разном качестве.
 Большей частью они были не купцами, а ремесленниками, причем, в отличие от 
взглядов, господствовавших в античном мире, ремесло пользовалось в их среде 
уважением. Неудачники опускались ниже, пополняли собой ряды пролетариев. Но в 
синагогу ходили все.
Однако чужбина есть чужбина. Как ни старались иудеи хранить свою веру и язык, с 
первым еще как-то получалось, а вот со вторым было значительно хуже. Многие из 
родившихся на чужбине уже не говорили ни на древнееврейском, ни на арамейском 
языках. Их родным языком стал греческий – точнее, окологреческий жаргон под 
названием койне. А вот вера осталась прежней. Но см