и при других преступных деяниях, усиливается в зависимости от присвоенного 
достоинства, ранга и рода войск (Dig. 49.16.2.1). Тот же автор конкретизирует, 
на кого именно распространяется этот запрет. Ему подлежали, в частности, лица, 
пораженные в правах: уголовные преступники, приговоренные ad bestias, сосланные 
на острова с лишением прав, обвиняемые в тяжких уголовных преступлениях (reus 
capitalis criminis), включая тех, кто обвинялся по закону Юлия о прелюбодеяниях 
(Dig. 49.16.4.1-2; 7).
Более того, вступление на военную службу возбранялось также и тем лицам, чей 
юридический статус оспаривался, хотя бы в действительности они являлись 
свободными, независимо от того, решался ли вопрос о потери или приобретении ими 
свободы40. Равным образом не имели права быть зачисленными на военную службу и 
те свободные, которые добровольно находятся в услужении (qui ingenui bona fide 
serviunt), а также выкупленные от врагов, до тех пор, пока они не уплатят 
внесенной за них суммы (Dig. 49.16.8; cp. 40.12.29 pr. 1). Впрочем, на практике 
смертная казнь к рабам, теми или иными путями оказавшимся в армии, могла и не 
применяться. Но срок давности у данного преступления, по-видимому, отсутствовал,
 и даже успешная служба не являлась смягчающим обстоятельством. На это 
указывает сообщение Диона Кассия (LXVII.13.1) о том, что Домициан, будучи в 93 
г. цензором, вернул господину некоего Клавдия Паката, который дослужился уже до 
звания центуриона, после того как было доказано, что он является рабом.
Наши источники не позволяют ответить на вопрос о том, насколько 
распространенными были случаи вступления в армию рабов и прочих лиц из 
приведенного перечня. Но, по-видимому, их нельзя считать чем-то совершенно 
исключительным41. С этой проблемой пришлось столкнуться Плинию Младшему в 
бытность его наместником Вифинии. К нему для расследования были присланы двое 
рабов, оказавшихся среди новобранцев и даже уже успевших принести присягу42. 
Вероятно, именно с последним обстоятельством связано затруднение, возникшее у 
Плиния при рассмотрении этого дела и побудившее его обратиться к императору 
(Epist. X. 29-30). Из ответа Траяна явствует, что рабы, сами предложившие себя 
в качестве добровольцев, подлежали смертной казни; если же они были взяты по 
набору или в качестве vicarii, т. е. в замену кого-либо, то это рассматривалось 
как ошибка чиновников, проводивших смотр новобранцев (inquisitio)43. Не 
исключено, что в некоторых случаях чиновников к подобным «ошибкам» могли 
побудить взятки. Известно, что с коррупцией при проведении наборов в армию, 
пытался бороться еще Цезарь, предложивший в 59 г. до н. э. lex Iulia de 
repetundis, по которому получение взятки при наборе расценивалось как опасное 
должностное злоупотребление44.
Если рабам и уголовным преступникам военная служба воспрещалась в любых родах 
войск, то вольноотпущенники могли служить, но только в наименее престижных 
частях — в отрядах ночной стражи (cohortes vigiles) и на флоте, что являлось в 
императорское время устойчивым обычаем, потому что, судя по юридическим 
источникам, какого-либо прямого запрета отпущенникам служить в других частях 
армии не существовало45. Исключения лишь подтверждают это правило. Как и рабы, 
liberti призывались в войско лишь в экстремальных ситуациях, подобных тем, что 
возникли во время Паннонского восстания и после гибели легионов Вара или в 
результате эпидемии чумы в период Маркоманнских войн. При этом, однако, они 
составляли отдельные отряды и не смешивались со свободно-рожденными46. Служба в 
частях auxilia и в легионах вольноотпущенников крайне редко фиксируется 
документальными источниками, вероятнее всего, потому, что бывшие рабы старались 
не указывать свой статус47. Так, во времена Тиберия известен один 
вольноотпущенник, служивший в вспомогательной части48. Из среды отпущенников, 
возможно, происходил Аврелий Аргив, центурион III-го Италийского легиона (АЕ. 
1982, 730; 182 г.), хотя он, скорее всего, получил полные гражданские права еще 
до поступления на службу49. В Дигестах (29.1.13.7) упоминается miles libertus, 
но неизвестно, в каком роде войск он служил.
Таким образом, бывшие рабы, хотя и приобретали с отпуском на волю римское или 
латинское гражданство, в отношении военной службы стояли ниже перегринов или 
незаконных солдатских детей, которые имели возможность стать римскими 
гражданами одновременно с поступлением в легион, не говоря уже о том, что им 
был открыт такой путь, как служба во вспомогательных войсках. Юридических 
препятствий для этого не существовало50. Практика рекрутирования перегринов в 
легионы начиная с Флавиев получает все большее распространение. В середине II 
столетия Элий Аристид в своем «Панегирике Риму» (75; ср. 78), подчеркивая, с 
какой тщательностью римские власти отбирают солдат, как особую мудрость римлян 
отметил то, что поступающим на военную службу предоставляется римское 
гражданство. «Сделав гражданами, вы таким образом делаете их и солдатами, — 
пишет он, — и таким образом граждане, принадлежащие к известной общине, не 
несут военной службы, а несущие ее остаются вполне гражданами, так как, 
лишившись своего прежнего гражданства со вступлением в ряды войска, становятся 
с того самого дня гражданами вашего города и хранителями его» (пер. Ив. 
Турцевича). Такой подход, пусть даже сам старый республиканский принцип 
взаимосвязи прав гражданства с правом служить в легионах приобретал все более 
формальное значение51, несомненно, позволил Риму, расширив территорию 
рекрутирования практически на весь средиземноморский мир, примирить между собой 
принципы добровольности и качественного отбора контингентов.
Известны, однако, случаи (правда, сравнительно немногочисленные и связанные с 
особыми ситуациями), когда перегрины принимались в легионы с сохранением своего 
исходного статуса, без предоставления гражданства. Такой прецедент был создан 
еще Юлием Цезарем, который зимой 52-51 гг. до н. э. сформировал из 
трансальпийских галлов знаменитый legio Alauda — легион Жаворонков (Suet. Iul.